Рубрика "Ступени возвышения"

Исход из Египта

Беседа ученого каббалиста Михаэля Лайтмана с Ореном Леви, зав. издательским отделом организации Бней Барух

18 марта 2009 г.

О. Леви: Здравствуйте, д-р Лайтман. Сегодня я хочу затронуть особую тему - поговорить о Вашем исходе из Египта. В каббале много говорят об исходе из Египта, как символе выхода человека в духовный мир. Я хочу, чтобы сегодня Вы рассказали нам о своем исходе, и мы пройдем вместе с Вами его этапы для того, чтобы человек, также желающий преодолеть этот путь, смог воспользоваться Вашей помощью и получить духовную настройку для продвижения по своему личному пути.

Мой первый вопрос: когда Вы начали ощущать себя в состоянии, называемом «Египет»? Каково в точности это ощущение? Сколько лет Вам было в то время? Чем Вы занимались?

М. Лайтман: Прежде всего, я, безусловно, не расскажу всего – сожалею, но хочу сказать об этом с самого начала. Есть нечто, о чем запрещено рассказывать. Есть то, что человек должен пережить сам, а не смотреть, как это происходит у других. Не случайно эти вещи скрыты, т.к. каждый должен раскрыть их сам, и потому каббалисты говорят о них только в общем виде.

Никто не говорит об этом в личной форме, и на это есть несколько причин. Прежде всего, человеку запрещено раскрывать «сокровища своего сердца». Этим он охраняет себя от «присасывания внешних сил»: понимающий – поймет, и это первое. Второе: даже пройдя несколько этапов пути, не стоит рассказывать об исходе из Египта – это нежелательно для идущих по пути исхода из Египта. Ведь этот путь называется галут (изгнание) - недостаточное раскрытие света, Творца, самого пути, всего того, что находится в пути на каждом из его этапов.

И человек должен пройти все это в форме, называемой «галут Мицраим» («Египетское изгнание»). Иначе он воспользуется тем, о чем мы сейчас говорим, и в каждое мгновение будет высчитывать, находится ли он в нужном состоянии. Он начнет воображать себе, что находится в тех или иных состояниях, не имея пока келим для того, чтобы судить об этом, проверять, сравнивать, и это лишь запутает его.

Мы должны понять, что наш исход из галута действительно происходит во тьме египетской, неожиданно, поспешно – со всем тем, о чем нам повествует Тора, о чем рассказывают нам каббалисты. Я могу ответить на некоторые вопросы, но при этом должно быть «раскрытие одной меры и скрытие двух», как говорит Бааль Сулам. Этим я охраняю идущих по пути в большей мере, чем забочусь о себе. Но и себя я также обязан охранять от «присасывания внешних сил», как я уже сказал. Насколько возможно – я объясню!

О. Леви: Давайте начнем. Итак, первый вопрос: опишите, прежде всего, ту реальность, тот этап Вашей жизни, на котором Вы ощутили внутреннее состояние, называемое «Египет». Кем Вы были в тот момент, чем занимались – какова общая картина?

М. Лайтман: Я помню, что начал ощущать это состояние примерно через полгода после прихода к РАБАШу или чуть позже. Я пришел к РАБАШу – своему учителю раби Шалому Ашлагу в феврале 1979 года. Мне было 33 года, я был женат, имел сына 7 лет и дочь 5 лет. У меня была большая стоматологическая клиника. Мои родители – врачи. Когда они приехали в Израиль, я организовал клинику, в которой они могли работать, а я руководил ею. Это была большая клиника, в которой работали 12 врачей, техники.

О. Леви: Каково было Ваше финансовое положение?

М. Лайтман: Я всегда работал. После репатриации в Израиль в течение первых четырех лет я работал в армии – в авиации, в техническом обслуживании самолетов в соответствии со своей специальностью. Когда в 1977 году прибыли мои родители, бывшие в возрасте 50-55 лет и не знавшие, как устроиться с работой, я, чтобы организовать для них источник существования, открыл клинику.

О. Леви: Т.е. Ваше финансовое положение было хорошим? Вы не испытывали в чем-то недостатка?

М. Лайтман: Нет, я умею организовывать дела.

О. Леви: Итак, Вы пришли к РАБАШу. Что именно Вы начали ощущать через полгода занятий?

М. Лайтман: В то время наша семья жила в Реховоте. Я как-то рассказывал о том, как я нашел РАБАШа, жившего в Бней-Браке, после многих лет поисков Учителя. Я начал учиться. Сначала я учился с одним из его учеников, который также был пожилым – 70-75 лет. РАБАШу тогда было 74-75 лет, а умер он в возрасте 86 лет. В то время ему было необходимо лечить ухо, и я начал по утрам возить его в Тель-Авив на процедуры, т.к. среди учеников только я имел машину. После того, как врачу не удалось вылечить ухо, он направил РАБАШа в больницу, где после проверки тот был госпитализирован.

Я должен был все организовать и оказался причастен к его лечению. В течение месяца он находился в больнице, и я оставался с ним. Он получал очень сильный антибиотик против воспаления в ухе. Воспаление было очень опасным, вначале даже опасались, что это рак. Я находился рядом с ним с утра до ночи. Я приезжал в 4 часа утра, перелезал через ограду, т.к. нельзя было войти в больницу в такой час, проходил через все посты, взбирался на 4 этаж, и по утрам мы учились. Потом в течение всего дня я оставался у него, и это, безусловно, создало между нами большую крепкую связь.

Когда впоследствии я спросил его, от чего зависел мой успех, почему я удостоился что-то получить от него, он ответил: «Это произошло в тот время, когда ты в первый раз был со мной в больнице». С другой стороны, также понятно, почему это произошло: я был молод.

О. Леви: Разница в возрасте между вами – 40 лет?

М. Лайтман: Да. Но речь не только о том, что я был молод годами – я был молод, мал относительно него: я совершенно отменял себя. Впоследствии начал расти эгоизм, желание получать, как обычно происходит на нашем пути, и тогда появляются различные помехи, которые нужно преодолевать. А здесь я, как младенец, полностью отменял себя и был готов получить все. И поэтому мне было гораздо легче, чем потом.

О. Леви: Так, где же «Египет»?

М. Лайтман: После больницы РАБАШ находился в тяжелом состоянии – он был как в тумане, ведь в течение месяца он принимал антибиотик и лежал, почти не двигаясь. После этого ему было трудно вернуться к обычной жизни – он привык к физической активности, к гимнастике. И я начал вывозить его посидеть в парке, к морю – подышать морским воздухом, в лес. Мы беседовали, и во время этих бесед я начал ощущать, будто попадаю в какие-то тиски, в клещи - у меня ничего не выходит. Я слушаю - и не слышу. Я пытаюсь прорваться куда-то и не могу. И тогда я сказал РАБАШу: «Что это? Помоги мне!»

Я помню эту мольбу: «Помоги мне!» - это было в лесу. И он сказал: «Давай, почитаем вместе. У меня есть с собой статья». В то время готовился материал для книги «При Хахам (Плоды мудрости). Статьи». И он прочел мне статью «Спереди и сзади Ты объемлешь меня», написанную на листе - РАБАШ должен был отредактировать ее для печати.

Я не понял ничего, и это было удивительно. До этого я уже многое читал и пытался понять. Еще в то время, когда мы ездили к врачу-отоларингологу в Тель-Авив, РАБАШ дал мне рукопись «Шамати» («Услышанное»). Он не давал ее никому - и никто даже не подозревал о ее существовании. РАБАШ отдал ее мне, и я уже прочел ее. А здесь я был в таком состоянии, что не понял - что говорят, о чем говорят, почему? Что такое ахораим (обратная, оборотная сторона), паним (лик, лицо), о чем говорится, где эти состояния находятся внутри меня?

И тогда я начал ощущать, что это состояние и есть галут. Т.е., есть здесь небольшая подсветка, являющаяся светом избавления, которая светит тебе в ахораим. Это означает, что, светя тебе, она создает еще большую тьму, чем обычно, также как тьма перед наступлением утра – самая густая тьма. Т.е. истинная тьма приходит из света. В языке арамит, являющемся обратной стороной иврита, слово «орта» означает ночь, тогда как в иврите однокоренное слово «ор» означает свет.

О. Леви: Вы употребили слово «клещи», но клещи имеют две конца. Что давило на Вас?

М. Лайтман: Давило само состояние, в котором я находился, ощущая, что существует нечто вне этого состояния, противоположное ему. И это «состояние и его противоположность», ощущаемые вместе, подобны ощущению темницы: если человек родился в ней, то не подозревает, что существует что-то вне нее. Но если ты знаешь, что есть свобода, можно вдыхать свежий воздух и видеть что-то вне этих четырех стен, в которых ты заперт, то это и есть отличие между тем, что немного светит тебе и нынешним состоянием. Именно свет производит над тобой эти действия, поэтому египетское изгнание – это раскрытие Творца, но в ахораим, в противоположной форме.

О. Леви: В этом состоянии - в тисках, что светило Вам, что Вы ощущали?

М. Лайтман: Светил не свет, светило отсутствие света.

О. Леви: Вы можете описать свои ощущения в то время?

М. Лайтман: Их трудно передать словами. Скажем, человек голоден. Он знает, что значит быть сытым, что значит быть голодным, и поэтому стремится к наполнению. Здесь еще хуже, потому что ты не знаешь, не понимаешь, каково наполнение. Но ты видишь, ощущаешь, что в нынешнем положении ты не можешь оставаться. Ты находишься в огромном внутреннем усилии удержать себя, когда ты буквально разрываешься, испытывая изнутри огромное давление. Я не думаю, что кто-то в нашем мире может выразить это состояние словами иначе, как используя примеры.

О. Леви: От чего Вы напряжены?

М. Лайтман: Формируются келим, чувства для ощущения света, но в этих келим и чувствах все еще не достает некоторых данных, свойств, чтобы ощутить свет на самом деле. Это состояние подобно состоянию рождения, и исход из Египта – это, действительно, духовное рождение, когда человек рождается в мир света. У меня нет достаточно слов, чтобы описать это.

О. Леви: В этом состоянии, в тисках Вы ощущали, что Вы строите для кого-то пирамиды, подобно тому, как их строили евреи в Египте?

М. Лайтман: Да, этот процесс подобен описанному в Торе во всех деталях. Речь, на самом деле, идет о внутренних состояниях человека.

О. Леви: Как это ощущали Вы, молодой человек 34 лет, у которого есть в жизни все? Что такое эти пирамиды, где они?

М. Лайтман: Ощущение, что, действительно, у тебя есть всё, как сказано о сынах Израиля в Египте. Ты не испытываешь недостатка в материальном, и ты свободен делать то, что хочешь. Ты не должен приезжать к этому старику и обслуживать его. Ты можешь быть свободен абсолютно от всего, и у тебя есть средства, чтобы наслаждаться этой жизнью больше, чем у кого-то другого из твоего окружения.

О. Леви: Так почему же Вы не делали это?

М. Лайтман: Я не ощущал, что есть в этом какое-то удовольствие - я ощущал себя в галуте, ощущал, что у меня ничего нет. Я даже ни разу не выезжал за границу. Все говорили мне: «Вы – молодая пара. Поезжайте за границу путешествовать». Я впервые поехал за границу после 15 лет пребывания в Израиле, хотя уже через год-другой мог поехать отдыхать. Но я не ездил - мне не нужен этот мир. Ты знаешь меня – я не тот человек, который привык сидеть в углу, боится ехать, лететь, но я не чувствовал, что это даст мне наполнение.

Я всего в жизни достиг своими силами, но мне нечего искать в этом мире. Мне нужно нечто, чего нет на горизонте того мира, который я ощущаю. И потому у меня не было никакого импульса к такому путешествию. Для окружающих, в том числе для моих родителей, это было очень странно: у меня хороший пентхауз, я пользуюсь уважением людей. Но вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, семьей, женой, детьми, я прилепился к какому-то старику из Бней-Брака, обслуживаю его и нахожусь около него день и ночь. Никто не понимал, что это такое.

О. Леви: Вы сами понимали это?

М. Лайтман: Я понимал, что от него я слышу то, что не услышу нигде, ведь я уже искал в самых разных местах. А от него я слышу это и не только слышу – он рассказывает о внутренних процессах, происходящих во мне. И эти внутренние процессы более важны для меня, чем все то внешнее, что я могу приобрести за деньги или с помощью усилий. И это вовсе не потому, что я – ангел. Но потребность раскрыть тайну - тайну жизни для меня важнее любой иной потребности. Это не был героизм – я действовал в соответствии с внутренним импульсом.

О. Леви: Кто такой «Фараон» в тех внутренних импульсах, которые Вы ощущали в себе в те дни?

М. Лайтман: Ты раскрываешь, что вновь и вновь растет в тебе некое упрямство, твое «я», которое удерживает тебя каждое мгновение, когда ты хочешь выйти в некое место. Оно удерживает тебе и окружает тебя так, что ты подчиняешься ему.

О. Леви: Куда Вы хотели «выйти»?

М. Лайтман: «Фараон» постоянно мешает тебе думать о чем-то вне границ тела: все направлено только на удобство тела – на то, чтобы тебе было хорошо, удобно сегодня, завтра и через мгновение. Окончив чем-то наполнять себя, через мгновение ты уже думаешь: «Что будет дальше»? Ты постоянно обслуживаешь его и не можешь выйти из этого круга. И сколько бы ты ни пытался сделать это, он возвращает тебя к этому вновь и вновь с такой изощренностью, что ты не можешь освободиться от этого ярма. И это происходит не физически, но внутренне, поглощает все внимание.

Если бы можно было обеспечить своему животному телу то, что ему необходимо, и свободно заниматься тем, что находится вне него – так обеспечь его, и все! Но в то мгновение, когда ты будто бы окончил его обеспечивать, и хочешь выйти из него в мысли, желании, в чем-то оторваться от него – этого не происходит. Ты тотчас же возвращаешься на новый круг, как будто приговорен.

О. Леви: Вы повторяете: «выйти - выйти наружу»…

М. Лайтман: Да, таково ощущение.

О. Леви: Куда выйти?

М. Лайтман: Выйти вовне себя, ощутить мир вне тела. Мне кажется, что именно это ощущение я тогда испытывал.

О. Леви: В Вашем стремлении выйти, против силы, называемой Фараон и обманывающей Вас, в рассказе внезапно появляется еще одна сила – Моше.

М. Лайтман: Без Моше нет Фараона. Эти две силы поднимаются и опускаются одна относительно другой.

О. Леви: Стремление выйти – это сила, называемая Моше?

М. Лайтман: Да!

О. Леви: В продолжение рассказа есть 10 казней. Что это такое, но не в общем виде – что это в Михаэле Лайтмане того времени?

М. Лайтман: Различные удары. Часть из них проявляется, как запутанность, невнимание. Часть из них выражается, как ужасная усталость – я помню себя в то время: я не вижу, не понимаю, не могу бодрствовать с открытыми глазами. Я не вижу жизни, мира – все затуманено так, что видишь мир сквозь некую завесу, которая находится во всех твоих чувствах, в разуме, в ощущениях. В таком полусонном состоянии я находился долгое время.

Затем кроме усталости и сонливости я ощутил несколько тяжелых обострений – вновь вернулась язвенная болезнь, которую я ощущал из-за депрессии, будучи подростком, во время учебы в университете, несмотря на то, что был спортсменом. Я очень страдал от нее. Она оставила меня, когда я вышел из этих напряженных состояний к более высоким напряжениям.

Впоследствии появилось еще одно физическое обострение, проявившееся в воспалении кожи: у меня было тяжелое кожное заболевание, от которого я очень страдал. Я лежал в постели, и кожа сходила с меня пластами размером с лист бумаги, оставляя обнаженное мясо. Я не мог лежать, не мог укрыться одеялом, и товарищи из группы, где я учился, сделали для меня нечто вроде остова, на которое клали одеяло, и я лежал под ним, как в шатре.

О. Леви: Мы видим множество телесных ударов...

М. Лайтман: Да, но ощущаются также и удары на уровне «человек», такие, как запутанность, отсутствие ориентации в мире. Затем приходят такие удары, что ты не различаешь между «Нет никого, кроме Него» и «Если не я себе, то кто поможет мне». Как обнаружить в этом мире, где властвую я, где властвует Творец, где властвует Фараон? Ты находишься между этими силами и не очень владеешь ими и вместе с тем можешь заниматься бизнесом, и у тебя нет с ним никаких проблем.

О. Леви: Сориентируйте меня: где это место?

М. Лайтман: Это место в развитии внутренних келим для духовного восприятия. И потому, если нет внешних телесных проблем, человек может функционировать в этом мире практически, как все остальные.

О. Леви: Куда приводят эти 10 ударов?

М. Лайтман: Они приводят человека к состоянию, когда у него опускаются руки. Он видит, что природа, в которой он находится, властвует над ним, и у него нет сил справиться с ней. Он чувствует, что, безусловно, есть здесь некая иная власть, которая может помочь, и в этой власти он раскрывает Высшую силу. Раскрытие Высшей силы – это не просто крик: «Эй, кто-нибудь там, помогите!»

Ты должен выяснить, какую силу ты призываешь себе в помощь против Фараона, этих ударов, затуманивания, запутанности в чувстве и разуме. Ты начинаешь выяснять, какая помощь тебе нужна, и более-менее понимать, от кого она может прийти. Т.е. ты, по сути, строишь Борэ, Творца. Поэтому Творец называется Борэ – «Бо-рэ» («Приди и увидь»), когда человек приближается и видит, кто должен быть здесь против всех его бед: одно против другого.

О. Леви: Что должно быть там?

М. Лайтман: Человек строит образ Творца, Борэ, потому что образ «Приди и увидь» находится внутри его келим.

О. Леви: Какой образ?

М. Лайтман: Употребляя слово «образ», я ни в коем случае не имею в виду образ, который мы себе представляем. Говоря об образе, я имею в виду свойства, подход, связь, потому что мы не можем представить себе нечто иначе, чем в наших чувствах. Постепенно человек начинает понимать, что называется выходом из этого состояния, какова Высшая сила, которая должна проявиться, против чего Она должна действовать, что именно Она должна исправить во мне: мое отношение к группе, человечеству, к Учителю – ко всем. Как я должен жить? - Ведь мы строим себя в духовном мире в форме противоположной материальному миру.

О. Леви: Что это за «состояние полуночи», с которого начинается исход?

М. Лайтман: Каждый раз, когда человек все больше и больше приближается к этому состоянию, с одной стороны, ощущается все большая тьма, а с другой стороны, ему становится все яснее, что это – тьма, потому что это всегда «нечто и его противоположность». Слепой не знает, день сейчас или ночь, т.е. тебе необходимы большие сильные здоровые глаза, чтобы ощутить, что это тьма, а не свет.

Скажем, я снимаю очки. При этом мир для меня теряет 90% того, что есть в нем. И я уже не очень различаю между светами и тьмой – различие становится меньше на 90%. Но если у меня уже есть ясное зрение, и я различаю всевозможные ощущения, в которых нахожусь, то вижу, как в остром луче, точку, в которую я должен прийти. Я понимаю, что это и есть мой исход, понимаю, против каких форм эгоизма он направлен. Говорится не о материальном, а о духовном - о подъеме над понятием, называемым Фараон. Эта подготовка и есть вся наша работа.

Как я сказал, часть ее приходит в виде различных проблем со здоровьем, в виде материальных, телесных, т.е. человеческих проблем, а часть приходит в виде духовных проблем.

О. Леви: Куда это «состояние полуночи», в конце концов, привело Вас?

М. Лайтман: Я помню, что проходил очень тяжелые состояния именно во время болезни, когда с меня пластами сходила кожа. Иногда я лежал, не имея сил встать, и РАБАШ навещал меня. Я лежал, он сидел возле меня, и мы беседовали. Иногда я все-таки вставал, выходил на улицу, хотя надеть одежду было весьма трудно, т.к. все тело горело. Как-то мы с ним поехали в парк – я помню, это было зимой. Стояла холодная и дождливая погода, но мне она было приятна, и я любил этот холодный ветер – он облегчал мне боль. На прогулке я схватил РАБАШа за руку и спросил: «Скажи, что со мной происходит?»

Ты знаешь, о внутренних удрученных состояниях человек обычно не спрашивает. Есть какой-то внутренний тормоз, не дающий об этом говорить – так работает в нас наш внутренний механизм. Безусловно, с этим знакомы те, кто продвигаются в духовном, но в тот момент я задал РАБАШу такой вопрос. Конечно, он не стал ничего объяснять, но, взяв мою руку в свою, с болью сказал: «Если бы ты только знал, как много ты получаешь, проходя эти состояния!» Очевидно, и это он не хотел говорить. На духовном уровне он молчал бы, но на человеческом уровне это вырвалось у него из сострадания вследствие нашей близости.

Безусловно, верно, что такие удары помогают человеку, но я не хочу сказать, что они настигают каждого. Мой кругооборот особенный – это не хорошо и не плохо, и я не хвалюсь этим. Он особенный, и не нужно брать с меня пример людям, находящимся в начале своего духовного пути. Это совсем не характерно для тех, кто продвигается. Я вижу это и рад, что у них это происходит быстрее и проще. Эта быстрота относительна, т.к. иногда процесс растягивается на многие годы, но проходит гладко, без высокой концентрации телесных и душевных проблем, как это было у меня.

О. Леви: Что Вы ощущали в сам момент исхода?

М. Лайтман: Об этом действительно можно сказать словами Торы. Прежде всего, и во время учебы, и во время внутреннего продвижения, проходя различные состояния, мы вспоминаем то, что о них написано. Ты тотчас же вспоминаешь, что написано так-то и так-то. И даже если ты не очень знаком с Торой, с первоисточниками, они как бы пробуждаются в тебе. Ты проходишь те же состояния, что прошли великие каббалисты, писавшие об этом, и потому, даже не читая, в силу того, что сказано: «Душа человека учит его», ты учишься из внутренней части тех состояний, которые проходишь. И тогда их слова пробуждаются в тебе, и ты находишься в том же мире, в тех же состояниях, что и они.

При исходе ощущается иная власть. Безусловно, ты не властвуешь, но ты рад, что после власти зла начинаешь ощущать, что облачается в тебя сила свободы от состояния, в котором ты находился прежде. Новая власть – это также власть, но это нечто хорошее. Это не значит, что тебе хорошо оттого, что ты свободен. Например, в нашем мире, человек, выходя из тюрьмы на свободу, видит, что обязан соблюдать при этом больше различных законов. Сейчас он свободен от тюрьмы, но должен соблюдать различные законы общества и сдерживать себя сильнее и жестче, чем прежде, но он согласен на это. Он хочет, чтобы это произошло, потому что видит в этом высшую ценность: из насилия он выходит к желанию.

Но это не то желание, когда человек желая чего-то, становится необузданным. Он наслаждается подъемом над своим телом. Это не мазохизм, но животное начало уже не властно над ним – можно описать это такими словами. Это очень обязывает. Немедленно человек должен начать укреплять себя, сконцентрировать себя на пути и на поддерживающих его, называемых также «поддерживающими Тору», т.е. на группе и на учебе. Он хочет найти состояния, которые ощущает, в первоисточниках: в «Талмуде Десяти Сфирот» и в «Книге Зоар». Человек начинает соотносить происходящее с ним с тем, что описывали большие каббалисты в Торе, написанной языком рассказа, и в «Книге Зоар», написанной языком толкований. И он идет по их стопам.

О. Леви: Какой совет Вы можете дать тому, кто идет таким путем и также хочет выйти из Египта?

М. Лайтман: Я думаю, что то, что мы сегодня делаем: группа, учеба, распространение – это главное. Кроме этого нет ничего. Группа тебе необходима, потому что внутри маленькой группы ты должен реализовать условия, чтобы выйти из себя наружу и чтобы товарищи поддержали тебя. Распространение необходимо, чтобы показать всему миру методику исправления – ведь это возложено на тебя, и в этом ты являешься посланником. Из учебы ты черпаешь силы – так называемый окружающий свет, и благодаря нему ты продвигаешься. Эти 3 компонента обязательны. Безусловно, нужно прислушиваться к тем, кто уже прошел этот путь и может направить тебя в группе, в учебе и в распространении.

Кроме того, сегодня, безусловно, действуют новые законы. И возможно, что пока мы не вернемся к обществу, часть из нас не сможет подняться. Я вижу это, потому что мы сегодня связаны со всем человечеством и должны воздействовать на него. Подъем тех, кто находится в духовном продвижении, очень зависит от подъема мира в целом, т.е. не является личным подъемом, как это было у меня, а в большей мере относится к общему исправлению.

О. Леви: Несколько слов о новой власти. Вы сказали, что вышли из своего животного тела и ощутили, что нечто новое властвует над Вами? Что это за новая власть?

М. Лайтман: Новым является то, что ты желаешь этой власти: ты готов идти и все время преклонять себя ниже нее, чтобы присоединиться к ней. Она направляет тебя, чтобы ощутить внешние потребности, принять их и быть погруженным в них вместо своих собственных потребностей «верой выше знания», в силе отдачи выше своих необходимых потребностей. Безусловно, ты ешь, пьешь, живешь жизнью семьи – об этом не говорится. То, что необходимо телу – дай ему. Но речь идет о том, где твои мысли, твое желание, куда ты направлен?

О. Леви: Спасибо Вам, д-р Лайтман.

Перевод: Э. Винер.