Чему экосистемы могли бы научить еврозону

Мнение NewScientist: Еврозона представляет собой сложную сетевую систему, подобную тем, что существуют в природе. Это придает ей свойства, которые редко рассматриваются экономистами, но могли бы помочь понять нынешний кризис.

Что такое сложная сеть?

Сложные сети состоят из многих взаимосвязанных компонентов, которые влияют на поведение друг друга. Изменение, порождённое одним элементом в другом, эхом откликается в первом. Пожалуй, самый известный пример такой системы — это взаимоотношения хищников и добычи. Семнадцать стран еврозоны подчинены точно таким же механизмам обратной связи.

Сложные сети регулируются балансом между отрицательной обратной связью (например, процентными ставками), которая оказывает стабилизирующее воздействие, и положительной обратной связью (например, самоусиливающимся подрывом доверия к рынкам), дестабилизирующей обстановку.

Как это помогает понять экономические кризисы?

При определённых обстоятельствах один из видов обратной связи может стать настолько сильным, что заставит систему измениться и ввергнет её в иное состояние. Например, популяция животных может внезапно сократиться, а экономика — скатиться в рецессию.

Такие переломные моменты, как правило, непредсказуемы. Компьютерные модели способны показать, как может измениться система, но большинство экономистов не принимают их.

Можно ли понять сложные системы настолько хорошо, чтобы их контролировать?

На устойчивость системы (сопротивление переменам) влияют разнообразие компонентов сети, а также плотность и прочность их связей (подключений). Чем больше соединений, тем гибче система: если один из элементов подведёт, его работу выполнят другие. Но у любой гибкости есть предел. Как только пройден определённый порог, большое количество подключений делает систему менее устойчивой, поскольку одна неудача может вызвать каскадный эффект. Задача в том, как найти их правильный баланс.

Можно ли говорить о том, что сам факт объединения семнадцати валютных зон в одну предрешил коллапс системы?

Да. Именно поэтому греческий долговой кризис стал кризисом всей еврозоны, хотя на Грецию приходится всего 2,5% ВВП Евросоюза. Рост греческого долга привёл к стремительному падению доверия рынка к греческим государственным облигациям. А кредиторы Греции в основном находятся в еврозоне, поэтому рынки стали терять доверие и к другим слабым её участникам, например, к Италии.

Можно ли было избежать кризиса?

Германия отказалась от идеи еврооблигаций, чтобы не тащить на себе слабых - это было опрометчивое решение. Биологические примеры показали, что если сильный элемент системы хочет остаться в безопасности, то он должен инвестировать в защиту слабых, как в муравейнике.

Если образование подключений настолько рискованно, зачем нужно евро?

Сложная сеть делает экономику более эффективной. Она также позволяет адаптироваться к проблемам: например, другим странам проще помочь Греции и вместе с ней выстроить новую оборону от дефолта.

Просто время от времени системе приходится приносить в жертву эффективность, дабы стать более стабильной (для этого надо обрезать подключения или платить за меры защиты). Впрочем, некоторые связи имеют не столько экономическую, сколько политическую природу, и их практически невозможно обрезать.

Почему экономисты отказываются это понимать?

Некоторые уже начинают понимать, что несколько маленьких пожаров потушить проще, чем один большой. Банковская сфера стала лучом в тёмном царстве еврозоны, власти которой пока не ставят коллективные интересы во главу угла.