В унисон с Природой: космос и ритуал
Итак, новорожденная культура, лишь отчасти оторвавшаяся от природы, на первых порах расширялась осторожно, как бы боязливо, заботясь главным образом о самосохранении, защищая то, что было завоевано с таким трудом. И эта главная задача преобладала над жаждой расширения, покорения и господства.
На протяжении тысячелетий почти неизменными оставались обычаи, материально-техническая база, способы хозяйственной деятельности, социальная структура. Вместе с тем, огромные и, казалось бы, несоразмерные усилия вкладывались в создание, поддержание и усовершенствование разветвленной и постоянно усложнявшейся системы магико-ритуальных действий, которые сопровождали жизнь архаических коллективов и каждого человека в отдельности.
Роды, вступление во взрослую жизнь и смерть, охота и война, вкушение пищи и болезнь, изготовление орудий труда, сбор лекарственных растений, строительство жилища и переселение на новое место – практически любое событие и действие требовало выполнения тех или иных ритуалов, магических обрядов и заклинаний [55]. Не заговоренные должным образом лук и стрелы могли «подвести» их владельца в сражении, зерно – не дать всходов, целебную силу лекарственных растений следовало «вызвать», иначе они не подействовали бы на больного.
Здесь мы вступаем в область, крайне важную для понимания сути первобытной, архаической культуры, которая неплохо изучена и подробно описана этнографами, но все равно остается наиболее трудно постижимой, «закрытой» для нас. Ведь мы привыкли взаимодействовать с миром, используя инструментально-технические способы, и иных возможностей не видим.
Для архаического человека техническая, орудийная деятельность, при всей ее практической значимости, еще не была автономна и, видимо, отдельно от деятельности магико-ритуальной не воспринималась. Иначе говоря, мир вещей еще не начал жить своей собственной жизнью, овладевая человеком. Такие прозаические занятия, как ткачество, выплавка металлов, пахота и посев зерна, выпечка хлеба, а также инструменты, с помощью которых они осуществлялись, считались священными, ритуальными, и в них вкладывался особый смысл. Например, ткачество и прядение в разных, географически удаленных друг от друга архаических культурах воспроизводило ритуальный акт поддержания космического порядка, олицетворяло творение и рост [56]. Кузнецы у всех народов мира считались колдунами, поскольку общались с подземными, хтоническими силами. Чем объясняется такое разрастание магико-ритуальных «технологий» в противовес тем, которые, с позиций современности, гораздо более эффективны и дают вполне реальные практические результаты? Европейцев, наблюдавших за жизнью первобытных народов, всегда поражало, что они впустую тратят огромное количество времени и сил на ритуальные танцы (они могли длиться от нескольких дней до нескольких недель) вместо того, чтобы заниматься полезным трудом. Но дело в том, что многочисленные ритуалы для архаического человека были жизненно важной деятельностью, от успешного выполнения которой напрямую зависело его благополучие и благополучие всего коллектива. И это – закономерное следствие особого архаического восприятия мира, которое часто называют мифопоэтическим, подчеркивая его метафоричность и эмоциональность.
«Мир для первобытного человека представлялся не пустым или неодушевленным, но изобилующим жизнью», – пишут авторитетные исследователи первобытного мышления Г. Франкфорт и Г.А. Франкфорт. Эта жизнь проявляется в человеке, звере, растении или камне, в ударе грома. Любое явление, с которым сталкивался архаический человек, он воспринимал не как безличное «Оно», а как «Ты», и в этом столкновении любое явление, даже то, которое мы считаем неодушевленным, проявляло для него свою «личность», свои качества и волю [57]. Древнейшие верования, которые в религиоведении принято делить на анимизм, фетишизм, магию, тотемизм, культ таинственной силы мана, в действительности были элементами единого синкретического комплекса, стрежнем которого было представление о космосе, изобилующем жизнью и энергией. Человек и общество интуитивно осознавались неотъемлемой частью этой общей системы. Так, первобытная родовая община была не просто коллективом сородичей, которые совместно добывали пищу и растили потомство. Род, включавший в себя также духов предков, тотемных животных-прародителей и души еще не рожденных потомков, играл роль главного связующего звена в системе человек-общество-природа. Бесконечный и безначальный, вечно пребывающий во времени род, в котором растворялась конечная жизнь индивида, не выделял себя из природы и проецировал на нее свои отношения, а с другой стороны – переносил на себя естественные ритмы, связи и циклы живой природы. Природа продолжала род, а род – природу [58].
Цель магико-ритуальной деятельности состояла в том, чтобы включиться в поток и ритм природной жизни, поддержать «правильный» порядок вещей в природе, обществе и самом человеке, возобновить и оживить отчасти утраченную, но еще достаточно остро ощущаемую связь с природным универсумом. Это достигалось через переживание особого психического состояния единства человека и мира, которое культурологи называют партиципацией – «природнением» [59]. Этнографы часто спрашивают представителей современных первобытных народов: «От чего зависит хороший урожай или удачная охота – от умения земледельца, ловкости охотника или от правильно проведенного ритуала?» В действительности это бессмысленный вопрос: с точки зрения архаика, необходимо и то и другое, поскольку ритуалы составляют неотъемлемую часть космических событий, и с их помощью осуществляется участие в этих событиях человека.
Заметим, что слово «ритуал» в переводе с санскрита означает «закон круговращения вселенной», «порядок», а также «истину» и «священный обряд» («ар» – двигаться, «рита» – правильный, соответствующий) [60]. Следуя закону круговращения вселенной, который регулирует правильное функционирование космического порядка, человек в ритуале воспроизводит его. Участвуя или, точнее, соучаствуя в жизни природы, он одновременно организовывал свою жизнь и жизнь своего сообщества.
Потребность действовать в унисон с природой сохранялась и в эпоху цивилизации: например, в Вавилонии коронации всегда приурочивались к Новому году, поскольку начало нового природного цикла обеспечивало благоприятный момент для начала нового царствования. В Китае запрещалось казнить преступников весной, в период расцвета природы: иначе нарушился бы природный цикл и последствия ударили бы по обществу.
Можно ли считать такую потребность духовной? В каббалистическом понимании слова «духовный» – безусловно, нет. Она не являлась результатом целенаправленной и осознанной духовной работы человека, который понимает или, по крайней мере, начинает понимать, зачем ему нужно постичь мироздание и следовать его основному Закону. Гораздо более сильная, чем у нас, включенность архаического человека в Природу и острая потребность эту включенность постоянно поддерживать, нельзя назвать альтруистической: ритуально-магические действа всегда были очень прагматичны. Все они без исключения были направлены на выживание и умножение коллектива и в этом отношении – вполне эгоистичны.
И, тем не менее, больше в истории не было такого периода, когда человек, общество и природа ощущались бы в такой степени взаимосвязанными, взаимопроникающими и взаимозависимыми друг от друга. Дорефлексивное, интуитивное ощущение этой взаимосвязи и взаимозависимости, пожалуй, лучше всего отражает фраза из древнего даосского трактата, которая так близка и понятна современным физикам: «Вещи разного рода откликаются друг другу» [61]. Это ощущение и побуждало координировать жизнь человека и общества с природно-космическими универсальными ритмами и циклами, подчиняться им и чувствовать свою вину за сбои и нарушения правильного течения событий в природе.
Ценность этой установки современный человек начинает понимать только сейчас, и, наверное, в этом и заключается загадка притягательной силы архаической эпохи [62]. Однако перед ним стоит задача найти другой, в истинном смысле слова, духовный способ включения в общую жизнь природного универсума. И, разумеется, эту цель следует осуществлять не с помощью магико-ритуальной деятельности, а через изменение самих себя, и прежде всего – своих желаний.
[55] См.: Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989. Геннеп ван А. Обряды перехода. М., 1999. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. Л., 1930. Леви-Строс К. Тотемизм сегодня. Неприрученная мысль. М., 2008.
[56] Симонова-Гудзенко Е.К. Ранний ритуал // Синто. Путь японских богов. Т.1. Очерки по истории синто. СПб., 2002. С. 60-69. См. также: Мифы народов мира. Т. 2. М., 1982. С. 295.
[57] Франкфорт Г., Франкфорт Г.А. Миф и реальность // Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. СПб., 2001. С. 11.
[58] Лукьянов А.Е. Дао «Книги перемен». М., 1993. Пелипенко А.А. Указ. соч. С. 71-73.
[59] Различные трактовки этого понятия см.: Леви-Брюль Л. Указ. соч. Пелипенко А.А. Дуалистическая революция… С. 33.
[60] Подробнее о ритуале см., например: Шинкаренко В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства: Игра, ритуал, магия. М., 2005. С. 101-155.
[61] Имеется в виду известный даосский трактат II в. до н.э. «Учитель из Хуайнани». Цит. по: Ермаков М.Е. Магия Китая. Введение в традиционные науки и практики. СПб., 2008. С. 147.
[62] См.: Хачатурян В.М. «Вторая жизнь» архаики: архаизующие тенденции в цивилизационном процессе. М., 2009.