Цивилизация как искусственная среда
А сейчас попробуем разобраться, в чем именно заключается суть перехода к цивилизации. Главными признаками того, что общество достигло этой стадии, принято считать появление государственной власти, отделенной от общества; городов; письменности; письменного права вместо первобытных обычаев. Есть и другие важные показатели: развитое ремесло, отделившееся от сельского хозяйства (особенно металлургия), высокий уровень профессиональной специализации труда, а также социальной и имущественной дифференциации и стратификации. В конце этого довольно длинного списка обычно упоминается монументальное строительство ирригационных сооружений, храмов, гигантских царских усыпальниц – пирамид и т.д.
Все это – действительно характерные черты так называемых «сложных» обществ, отличающие их от «простых», первобытных, проводящие между ними достаточно отчетливую границу. В качестве примера приведем одно из многочисленных описательных определений цивилизации: «Цивилизацию создает уровень развития общества, для которого характерны наличие развитой технологии, хозяйственной специализации, производство предметов роскоши, торговля на дальние расстояния, централизованное управление экономикой, социальная стратификация, города или крупные административные центры, развитые правовые институты, постоянные армии, военные ведомства, специализация вооружений, государственная форма правления, религия олимпийского или монотеистического типа, кодифицированная история, монументальная архитектура и искусство» (У. Адамс) [67].
Такого рода определения лишь отчасти помогают понять, что такое цивилизация. С нашей точки зрения, на первый план следует выдвинуть один, самый главный момент: в эпоху цивилизации человек стал не просто более активно преобразовывать природу, адаптировать ее к своим потребностям – он начал создавать вокруг себя искусственную среду обитания, «отгораживать» себя от природы. В эпоху первобытности ничего подобного не было. Сначала единственными преградами между человеком и внешним миром были одежда и жилища, мало отличавшиеся от укрытий, которые имеются у животных. Искусственная среда практически отсутствовала, и заметить какие-либо особые признаки, указывающие на существование на Земле людей, было бы довольно трудно. После «аграрной революции» возникло крошечное пространство «окультуренной природы» и искусственной среды: возделанные поля и поселения оседлых земледельцев.
Интересно, что уже на этом этапе достаточно четко осознавалась разница между тремя пространственными зонами: дикой природой, природой окультуренной и искусственной средой, целиком созданной руками человека. У многих народов, сохранивших элементы архаической культуры, пространство до сих пор структурируется через дихотомические оппозиции: лес – деревня, дикая земля – обработанная земля. Лес считается обителью мертвых, душ предков и злых духов, это «чужой», «иной» мир стихийного первозданного хаоса. Поселение, напротив, воплощает «космос» упорядоченной социальной жизни, мир культуры. Поля и сады представляют собой нечто вроде буферной зоны. Возведение ограды, стен и ворот, защищающих деревню (а впоследствии город) не только от врагов, но и от природного хаоса, было долгое время одним из самых важных ритуальных действий [68].
Однако все это было лишь прелюдией к тем «тектоническим сдвигам», которые происходили в эпоху цивилизации. В течение примерно 5 тысяч лет искусственная среда целенаправленно и неуклонно совершенствовалась, усложнялась и расширялась, вытесняя природный мир и все более надежно изолируя от него человека и то пространство, в котором осуществлялась его деятельность. В наши дни огромные пространства суши, пригодные для обитания, заняты мегаполисами, урбанизированными и промышленными зонами, дорогами, многокилометровыми свалками отходов. Не менее впечатляющи и масштабы «окультуренной» природы – сельскохозяйственных угодий. На всем этом пространстве настоящая природа исчезает: в городах – полностью, за их пределами – частично. И, возможно, не так уж фантастичны мрачные пророчества о том, что в скором времени ее можно будет увидеть только в заповедниках.
Искусственная, сконструированная человеком среда, насыщенная артефактами, конечно, не может быть полностью изолирована от природного мира и временами испытывает на себе его «диктат», однако – благодаря совершенствованию хозяйственной деятельности, технико-технологической базы, социальной организации, методов социального управления – постепенно все в большей степени автономизируется. В этом пространстве действуют уже не столько природные императивы, сколько «вторичные», «изобретенные» социально-культурные программы. Жизнь организована по законам, созданным самим человеком, отличающимся от законов природных. Тенденция к «уходу от естества», почти неразличимая в эпоху первобытности, теперь становится главной. Таким образом, цивилизацию можно рассматривать как этап, на котором преодолевается прежняя стратегия человека и общества на максимальную интеграцию в природную среду.
Отказ от этой старой стратегии был неизбежен. Почему? Человечество уже не раз задавало этот вопрос – особенно в те кризисные, «смутные» времена, когда отлаженные механизмы цивилизованного общества давали сбой или вообще переставали работать, когда возникало ощущение его хрупкости, ненадежности и конечности. Но, осознавая все эти несовершенства, оно упорно продолжало выстраивать «вавилонскую башню» цивилизации, укреплять и расширять искусственную среду обитания. Исходя из каббалистической теории истории, это ситуация совершенно закономерна. В природных условиях человеческий эгоизм не мог бы развиваться. Более того, он просто был бы не нужен, так как Природа предъявляет совсем иные требования к другим своим творениям. Для эволюции человеческих желаний необходима особая – неприродная (или надприродная) среда, не просто адаптированная к человеку, но и максимально благоприятствующая их росту и усложнению. Именно такую новую искусственную «экологическую нишу» создавал для себя человеческий эгоизм, который совершал переход из начальной, эмбриональной стадии в следующую, открывающую путь к его геометрической прогрессии. На этой игровой площадке его эволюция была завершена в очень короткие по историческим меркам сроки – в течение пяти тысяч лет. Так можно интерпретировать переход от первобытности к цивилизации в свете концепции эволюции желаний.
Конечно, тенденция к созданию искусственной среды становится наиболее очевидной, когда мы рассматриваем историю в глобальном масштабе. В действительности на первых порах она развивалась относительно медленно, и в эпоху древнейших цивилизаций проявлялась очень слабо. И все-таки ее основы были заложены практически сразу, как только эти цивилизации появились на свет.
Поэтому вряд ли можно считать случайным тот факт, что их рождение состоялось в весьма необычных условиях, изначально не слишком удобных для формирования сложного общества. Зато эти условия подталкивали к преодолению, преобразованию природы. Характерно также, что ни одна процветающая неолитическая культура, ни один крупный и богатый земледельческий центр не перерос в цивилизацию, хотя к тому времени их было уже достаточно много: такие центры, как правило, просто угасали. Цивилизацию создавали племена, знакомые с земледелием, но на новых, не освоенных, не окультуренных местах.
Нил и Евфрат, где возникли первые очаги цивилизации, текут через зону пустыни или сухих степей, и посевы там надолго затоплялись после бурных разливов или сгорали на солнце, когда вода спадала. Считается, что земледельцы пришли сюда поневоле: возможно, их вытеснили более сильные племена, или ухудшение климата заставило их тронуться в путь. На новых местах им тоже пришлось нелегко: первые поселенцы получали крайне скудные урожаи на небольших участках земли, более или менее пригодных для посевов. В долине Евфрата, ко всем прочим трудностям, не было строительного леса (только гигантский тростник), камня и металлов. Все это приходилось вывозить из соседних стран.
Только благодаря ирригации проявился богатейший экономический потенциал долин великих рек, где мягкие аллювиальные почвы, образованные наносами после разливов, давали огромные урожаи и не требовали трудоемкой обработки. Поэтому в Египте, например, примитивные каменные и медные орудия труда использовались на протяжении большей части истории его существования, и, тем не менее, страна была житницей Средиземноморья. При ирригационном земледелии в Южной Месопотамии урожайность ячменя колебалась от 200 до 1200 и даже 1400 кг/га, причем урожаи нередко собирали по два раза в год. На пропитание семьи уходило не более 600 кг в год [69].
Такая земля могла прокормить большое количество людей и помимо этого давать значительные излишки. И то и другое – необходимые условия: для возникновения и существования цивилизации обязательно нужна достаточно высокая плотность населения и достаточно большой избыточный продукт. Иначе создавать и поддерживать цивилизацию будет некому и не на что. Сложное общество и искусственная среда стоят очень дорого. Чем выше уровень сложности общества, тем большую часть ресурсов приходится тратить на содержание войска, аппарата управления, политической и интеллектуальной элиты, на систему информационной связи и многое другое, что обеспечивает возможности для его функционирования [70]. Не следует также забывать, что цивилизация предполагает достаточно высокий уровень комфорта: производство «лишних» вещей, в том числе предметов роскоши, в которых нет острой необходимости, но которые делают жизнь более удобной и красивой, тоже является весьма затратным. Кроме того, искусственная среда, в отличие от естественной, не может самовоспроизводиться, она нуждается в постоянных заботах, вложении труда больших коллективов людей и материальных средств.
Поэтому общества, вступившие в стадию цивилизации, т.е. достигшие определенного уровня сложности, находятся в сильной зависимости от ресурсов и энергии. И эта зависимость с течением времени не убывает, а, напротив, увеличивается, поскольку сложность имеет тенденцию к постоянному наращиванию. Вполне закономерно, что желание «богатства» – стремление к приумножению материальных благ – становится на этом этапе доминирующим. На микроуровне оно порождает социальную и имущественную дифференциацию, на макроуровне, благодаря ему, идет накопление общественных резервных фондов, укрепление материальной инфраструктуры сложного общества, экономической базы цивилизации.
В этом отношении не так уж неправы те исследователи, которые придают особое значение материально-техническому аспекту жизни цивилизации. Она, конечно, не сводится к хозяйственной деятельности или техническому прогрессу. Цивилизация, как точно подметил Л. Февр, – это «равнодействующая сил материальных и духовных, интеллектуальных и религиозных», т.е. совокупность всех достижений человечества, его культурного творчества. Однако без прочного фундамента – хорошо развитой материальной базы – цивилизация, безусловно, существовать не может.
Каким же образом происходило формирование этой базы? Прежде всего, конечно, за счет повышения эффективности сельского хозяйства, производства продуктов питания. Однако этого было недостаточно. Торговый обмен уже развивался достаточно активно, особенно в Междуречье, Древней Греции, Финикии, но все-таки его роль в экономике была на этом этапе не слишком велика. Гораздо большее значение имели войны: захват и ограбление чужих территорий быстро пополняли казну государств-победителей. Первые же шаги обществ, вступивших на путь цивилизации, сопровождались почти непрерывными военными походами, которые, по сути, были неотъемлемой частью повседневной жизни.
[69] The Boundaries of Civilizations in Space and Time. Lanham, 1987. P. 6.
[68] Традиционные и синкретические религии Африки. М., 1986. С. 123-125.
[69] Ontes D., Ontes J. Early Irrigation Agriculture in Mesopotamia // Problems in Economic and Social Archeology. L, 1976. P. 120.
[70] Tainter J. The Collapse of Complex Societies. Cambridge, 1990. P. 195.