Рабби Акива
В 70 году, когда римляне разрушили Храм, Акиве было 20.
Чем он был занят, когда ломали стены и штурмовали город? Воевал ли? Нельзя сказать точно. По некоторым сведениям, пас чей-то скот. Интересно, где он укрывал хозяйскую отару, когда шли бои?
Через много десятилетий прославленный мудрец, рабби Акива бен Йосеф, бродил по Храмовой горе среди развалин. Вдруг среди камней, в том самом месте, где раньше была Святая Святых, промелькнула лисица. В Талмуде говорится, что спутники рабби разразились плачем, а он, напротив, выглядел совершенно счастливым и, стоя на руинах Храма, смеялся от души.
Сбывается сказанное пророком Михеем о том, что «вспахан будет Сион и Иерусалим превратится в руины». А это значит, что сбудется и обещанное пророком Захарией, и заново будет отстроен город и вернет свою славу. Так объяснил он свой смех.
«Постановления Творца всегда к лучшему», – добавил мудрец. Возможно, что это подлинные слова бывшего пастуха.
* * *
Великий каббалист XX века, рав Авраам Кук, говорит, что история – это ни что иное, как диалог человека с Творцом.
В этом диалоге множество драматических поворотов. Однако мало что сравнится с тем, что произошло в конце первого и начале второго веков – разрушение Храма и всё, что последовало за ним: разорение страны, утрата государственности и, в конце всего, изгнание длиною в две тысячи лет.
Но очевидно, что не разрушение даже самого важного и красивого здания изменило ход истории на века. Очевидно, что причины гораздо глубже.
Об этих причинах нужно немного подробней.
Как учит каббала, пружиной любого развития является рост человеческих желаний, их силы, глубины или «авиюта», как принято это называть.
Его рост всегда имеет одинаковые последствия. Там, где была дружба, возникает вражда. Распадаются связи. Исчезают народы. Вместо контакта с природой возникает стремление ей овладеть.
Все, что мы читаем в учебнике истории, это только последствия.
Римский легион берет штурмом город, защитники которого враждуют между собой. Разрушен Храм, в котором, как говорят, должность Первосвященника можно было купить за деньги. Иудейское царство пало. Счет убитых идет на сотни тысяч. Благоустроенная когда-то страна лежит в руинах.
В эти дни тот, кому предстояло стать духовным вождем своего поколения, еще не знал букв.
Говорили, что он ведет свой род от Сисры, ханаанейского полководца, ненавистника евреев. Родители – нищие прозелиты. Неотесанный парень, неуч, деревенщина родом с Израэльской равнины – таким рисуют начало пути рабби Акивы все биографии.
Пишут, что больше всего он ненавидел «тальмидей хахамим» – учеников мудрецов. Так называли тогда каббалистов.
До нас дошли его слова. Акива говорит, что искусал бы любого из них, как осёл, который, кусая, рвет мясо и ломает кости. И на это у него были основания.
Известно твердое правило каббалистов той эпохи – «не обучать простолюдина». Сегодня нам известны причины. В частности, об этом много писал Бааль Сулам – величайший каббалист ХХ века. Но это сегодня, а тогда, согласно Талмуду, ненависть народа к «тальмидей хахамим» была даже сильней, чем ненависть народов мира к Израилю.
И можно легко понять Акиву, который чувствовал свой дар и тягу к познанию Высшего мира, и при этом был обречен влачить жизнь темного неуча, пастуха.
В будущем, уже прославленный мудрец и член Санедрина, рабби Акива, будет принимать активное участие в общественной жизни и даже станет идейным вождем восстания против власти Рима.
Перелом в его судьбе случился, когда его, уже почти сорокалетнего, нанял на работу один иерусалимец, знаменитый богач и филантроп. Имя этого человека – Калба Савуа. Собственно, это не имя, а прозвище, причем – почетное. На иврите оно обозначает «сытая собака». Всякий, кто приходил к нему голодным, как собака, уходил сытым.
У него была дочь Рахель.
Социальная лестница, которая разделяла ее и Акиву, насчитывала много ступеней. Он был наемный работник ее отца – далеко не юный, не обеспеченный, не образованный, с ухватками человека, привыкшего ночевать вне дома, там, где застанет ночь, и, к тому же, не еврей по крови. Она – дочь одного из четырех самых богатых людей Иерусалима.
Но, как говорит Вавилонский Талмуд, Рахель увидела, что он «скромный и возвышенный». И это было главным. Их брак был совершен втайне.
Рахель, выходя замуж, поставила всего одно условие – ее будущий муж должен стать ученым. В данном случае это означало, что она готова оставить дом, где росла, порвать отношения с отцом, жить впроголодь, непонятно, на какие деньги, месяцами не видеть мужа, – и все это ради того, чтобы он, не разгибаясь, сидел над книгами в доме учения.
Странное условие?
Если подумать, оно не покажется таким уж странным. Рахель, как и всякая женщина, просто отсылала мужа из дома со словами «иди и раздобудь для нас пищу». Просто пища, в которой она нуждалась, была другой.
Узнав о случившемся, богач и филантроп Кальба Савуа прогнал новобрачных из дома. Мало того, свою дочь Рахель он клятвенно обещал лишить своей помощи. Эту клятву он сдержит, и этим обречет семью Акивы на долгие десятилетия полуголодной нищеты.
Между тем, еще задолго до этого, в Израиле произошло одно событие. Оно было такого гигантского масштаба, что вблизи его мало кто разглядел. И, как всегда в таких случаях, все прошло относительно тихо. Просто римский полководец Веспасиан разрешил, как он выразился, «сущую мелочь» – собрать оставшихся в живых еврейских ученых и открыть в Ямнии школу.
Несколько поколений великих учителей вышло из стен этой школы.
Вся мудрость, которая хранилась в устной традиции, все законы Высшего мира, вся методика постижения – все, что мы называем одним словом «каббала», – было записано ими в книгах, тщательно и подробно. Духовная мощь этих страниц не убывает с годами. В течение двух тысяч лет только они сохраняли свет и надежду вернуться к связи с Творцом.
Теперь Ямния называется Явне. Тихий буржуазный городок. Единственная достопримечательность: вместо школы по изучению тайн Творения – институт исследования ядерной энергии. Похоже, что упорство, с которой история пытается что-то нам сообщить, сравнима только с нашей глухотой.
Мидраш рассказывает, что буквы Акива учил вместе со своим маленьким сыном. Значит, какое-то время после свадьбы он еще оставался дома.
Собственно, домом служил амбар. Днем Акива собирал хворост. Часть отдавал на продажу жене, часть жег по ночам, изучая Тору. Они еще и грелись у этого огня, и спали на этом хворосте, не имея постели.
Рассказывают, что убирая с волос Рахель кусочки коры, Акива обещал украсить эти волосы золотым украшением. Так и будет. Через годы он подарит Рахель золотой убор. Но еще раньше она сострижет свои прекрасные волосы, чтобы выручить деньги ему на учебу.
Учеба заняла по одним источникам 12, по другим – 13 лет. Дом учения располагался в Лоде. После Ямнии в Иудее открывались все новые центры образования, и Лод был одним из них.
До нас дошли имена его учителей – рабби Элиэзер бен Гиркан и рабби Иеошуа бен Хананья.
Вот что о первом из них, прозванном «Элиэзер Великий», рассказывает Талмуд. Это был человек настолько нетерпимый, что, бывало, вступал в спор в одиночку со всем Санедрином. Однажды, когда доводы его были отвергнуты, он якобы воскликнул: «Если правота на моей стороне, пускай подтвердит ее это дерево!» – и дерево было отброшено со своего места на сто локтей.
Талмуд – это труд по каббале, а не сборник волшебных историй, и нельзя воспринимать этот случай буквально. Однако он передает ту атмосферу кипящей научной мысли, в которую окунулся бывший пастух Акива.
Учился он жадно. Был упорен. Изводил вопросами своих учителей. «Акива, про тебя сказано: вещи, скрытые от людей, вытащишь ты на свет», – говорит про него Талмуд.
И там же, в трактате «Пиркей авот де рабби Натан», мы читаем: «На что рабби Акива похож? На работника, который берет свой короб и выходит из дома. Нашел пшеницу – положил в него; нашел овес – положил в него; гречу – положил в него; бобы – положил в него. А когда вернулся в дом, то разобрал и разложил: пшеницу – отдельно, овес – отдельно, гречу – отдельно, бобы – отдельно. Так упорядочил рабби Акива всю Тору, разобрав ее по ячеям».
Устная Тора в этом «коробе рабби Акивы» превратилась в стройную систему, подлинную науку каббала.
До нас не дошло ни одной написанной им строки. Однако, как говорит РАШИ: «Все, что он собрал, рабби Акива разделил между учениками».
В будущем эти ученики и напишут книги, в которых изложат полученную от учителя каббалу.
По окончании учебы Акива вернулся в дом, который оставил много лет назад. Годы прошли не зря. Он был уже признан как равный среди мудрецов, учился и сам учил в собственной школе в Бней Браке.
Однако, как утверждает мидраш, порог своего дома в этот раз он так и не переступил. Его остановил диалог между Рахель и их соседкой. Он стоял и слушал возле проема двери, как соседка спросила, не трудно ли Рахель так долго обходиться без мужа? На что Рахель ответила, что готова ждать еще 12 лет, лишь бы Акива стал действительно великим ученым.
Рабби развернулся и ушел.
Когда он вернулся снова – если не преувеличивают источники, минуло новые 12 лет – его возвращение было триумфальным. К Рахель вернулся учитель Торы, имя которого знала вся Иудея.
Встречать его вышел весь город.
Тогда произошел эпизод, который в источниках описан несколько мелодраматично. Из толпы к нему вышел Кальба Савуа. Он не узнал в знаменитости своего бывшего пастуха, неуча и нежеланного зятя. Он просил, чтобы рабби освободил его от давнишней клятвы – позволил завещать свое состояние дочери и внукам. Что было делать? Мудрец простил раскаявшегося филантропа.
«Все, что ни делает Творец, все к лучшему», – любил повторять рабби Акива.
И учил, учил…
В домах учения, расположенных от севера и до юга, он вырастил 24 тысячи учеников – цвет нации, надежду мира. После эпидемии, которая длилась всего-то несколько недель, от Песаха до Шавуота, в живых из них осталось пятеро.
Нам не известно, нашел ли он силы, чтобы произнести в эти дни свое «и это тоже к лучшему». «Мидраш раба» приводит другие его слова: «Сыновья мои, ваши предшественники умерли лишь потому, что глядели друг на друга неприязненно».
Итак, там, где раньше царила братская любовь, теперь была ненависть. На языке каббалы это означало: желание получать снова увеличилось и требовало новой пищи.
На арене истории это новое желание появилось в одеждах «культурного просвещения».
* * *
В 117 году на троне Рима на смену вояке Траяну появился образованный Адриан. Он обожал все греческое, первым из римских императоров, в подражание афинским философам, носил бороду, слагал чувствительные вирши:
«Трепетная душа, нежная странница.
Гость и друг в человеческом теле.
Где ты сейчас скитаешься, ослабленная, продрогшая, беззащитная, неспособная играть, как прежде?..»
Как видно, решив «осчастливить» Иудею, он распорядился отстроить в Иерусалиме цирк с ареной и капищем языческих богов. Кроме того, он ввел ограничения на изучение Торы, издал законы, которые ломали вековую систему обрядов и норм, и отменил обрезание. Более того, прибыл сам, чтобы лично наблюдать, как хорошо проходят реформы.
Едва он уехал, Иудея восстала.
Войну против Рима возглавил Шимон Бар-Козиба. Это был молодой смельчак, обладавший обаянием и волей, оратор и патриот. Чтобы попасть в его отряды, кандидат должен был сам откусить себе палец, и, как пишут историки, – «от желающих превратиться в девятипалого не было отбоя».
После долгих сомнений члены Санедрина выступили на стороне восставших, правда, при условии, что Бар-Козиба изменит критерий набора войска – «перестанет калечить сынов Израиля».
Рабби Акива, почти единственный из мудрецов, безоговорочно и сразу поддержал сопротивление. Он дал Шимону прозвище Бар-Кохба – «Сын Звезды», сопровождал его в поездках и даже «был его оруженосцем», по выражению РАМБАМа.
Но, самое главное, во время одного из своих уроков он объявил Шимона Бар-Кохбу – машиахом, и, как пишет Талмуд, громко добавил «Дин!», что означает – закон.
Война была поначалу очень успешной. Однако героизм иудеев был недостаточным доводом против военной мощи Рима. Через несколько лет восстание было жестоко подавлено. Бар-Кохба погиб от укуса змеи. Надежды рухнули. Приход машиаха, какой бы смысл ни вкладывали в эти слова, не состоялся.
Рабби Акива публично сам отменил объявленный им закон. Он даже переименовал «Сына Звезды» в «Сына Лжи». Один из величайших каббалистов истории, человек, видящий причины, корни вещей и явлений – ошибся.
Как это понять? И в чем, собственно, состояла эта ошибка?
Ответ, наверняка, есть, и наверняка не лежит в плоскости простых объяснений.
Например, может быть, мудрец, как и в эпизоде с лисицей, увидел не зримые факты, а неотвратимую логику духовных явлений? То, что было разрушено, будет восстановлено. Вслед за ростом эгоистических желаний неизбежно придет их исправленье, машиах. И не важно, случится это через 60 или 2000 лет, если в духовном мире нет понятия «время».
Впрочем, это тоже не ответ, просто версия.
9 ава 135 года, то есть спустя 65 лет (ровно день в день) после взятия Иерусалима, пал Бейтар, последний оплот восставших. Легионеры поэта-императора разрывали на части детей, заживо сжигали младенцев, обернув их свитками Торы.
Рабби Акива в эти дни находился в Тверии, в доме учения. Изучать Тору было запрещено римским законом. Рабби Акива делал это, не скрываясь.
Мудреца схватили, привезли в Кейсарию, в переполненный зрителями римский амфитеатр, привязали на сцене и, на глазах у всех, содрали со старика кожу крючьями.
«Возлюби ближнего как самого себя, в этом все Тора», учит рабби Акива. Это формула выражает высочайшую ступень духовного постижения. Но заслуга мудреца не только в том, что он ее вывел. Еще важнее, что он вырастил учеников, которые сохранили ее и донесли нам ее смысл.
Вот эпизод, о котором рассказывает Вавилонский Талмуд.
Между арестом в Тверии и казнью в Кейсарии в тюрьму, в которой содержался рабби Акива, тайно пробрался его ученик.
«Рабби, учи меня Торе», – потребовал он…
В ближайшие полтора десятка лет ему предстояло голодать и скрываться в пещере. Его учителя ждала зверская мучительная казнь. Возможно, оба догадывались об этом. Возможно, они об этом вообще не задумывались.
О чем говорили эти двое, величие которых нам не измерить?
После бесконечных часов учебы, в эти считанные минуты, что нового мог передать один другому? Стоило ли это новое того, чтобы рисковать жизнью ученика?
Сегодня нам известно, что они стояли на пороге тьмы, длиной в две тысячи лет.
Возможно, именно в тот день они нашли способ, как через бездну ненависти, лжи и пустых ритуалов передать свет, заключенный в книгах каббалы. Из поколения в поколение, из уст в уста, от одного к другому, должен быть передан этот свет – в то будущее, когда, по пророчеству пророка Захарии, снова отстроят Иерусалим, и тысячи сядут за парты, чтобы познавать древнюю мудрость.
И, конечно, ученику было очень страшно. Но боялся он не римской стражи, – он боялся не выполнить то, что возлагал на него учитель.
Ученика звали рабби Шимон Бар Йохай, или РАШБИ. В будущем он напишет главную книгу по каббале, Книгу Книг – «Зоар».