Вопрос: Восточные народы – например, китайцы – утверждают, что уже знают истину, однако на самом деле это не истина. Как тут быть?
Сказано: "Мудрость у народов – верь". Дело лишь в том, что все культуры и религии ведут речь о нашем эгоистическом мире, стремясь внести в него такую систему, которая поможет нам выносить свою жизнь, свое эго, даст ответы на текущие вызовы и даже надежду на загробный мир, хотя этот раздел у китайцев выражен слабо. Зато другие религии и верования, взяв идею из каббалы, разработали целые системы.
Так или иначе, речь идет об эгоистической системе и о том, как мы в ней обретаемся – с надеждами на лучшую жизнь в этом мире и в мире будущем. Всё это не связано с изменением человеческой природы. Нет ни одной методики, которая призывала бы и ставила бы целью любить ближнего, действительно как себя. Этим наука каббала отличается от всех других систем – она единственная указывает на необходимость изменить человека посредством Высшей силы и объясняет, как это сделать. Все прочие средства замкнуты в нашем эгоизме, и применять их – все равно что тянуть себя за волосы из болота.
Кроме того, каждая методика соответствует народу, в среде которого произошла. Полагаю, невозможно понять Конфуция, не будучи китайцем. Его учение очень глубоко, однако выглядит поверхностным в глазах других народов, поскольку не соответствует их природе и характеру.
Неслучайно существуют семьдесят корней семидесяти народов. У каждого народа имеется свой духовный корень, порождающий в нашем мире свою проекцию. Отсюда проистекают различия, в том числе и культурные. Скажем, опера – это итальянцы, а испанцев невозможно представить без корриды. И тем более это касается философии. Данте не понять в отрыве от его культуры и его эпохи.
Мы только делаем вид, что понимаем произведения прошлого. Разве могу я по-настоящему изучить японскую философию, если сам родом не оттуда? Мне просто не удастся прочувствовать ее, проникнуться ею изнутри. Я способен лишь проштудировать материалы и усвоить сухую букву, но не дух.
Мне не понять Конфуция, потому что внутренне я устроен не так, как он. Мне, по природе, не понять индийцев. Можно ездить к ним, можно подражать им внешне, но мне не удастся связать их учение со своей душой.
В лучшем случае, я смогу почувствовать другой народ, но не стать его исконной частью. И потому наш мир полон глупостей: мы выхолостили и лишили внутреннего наполнения богатые культуры и глубокие философские концепции, оставив одни лишь оболочки.
Семьдесят корней сохраняются до конца исправления и только тогда исчезают в общем Кетэре. А потому, кроме сухих научных докторатов, никакого взаимопроникновения тут не будет. Истины в них нет ни грамма.
Более того, современные китайцы смотрят на Конфуция издалека и тоже не понимают его на всю глубину. Однако они все-таки могут приобщаться к нему и каким-то образом налаживать связь со своим корнем, тогда как никому другому это не под силу.
Со своей стороны, мы должны объединяться во взаимной любви над всеми своими корнями, не путаясь в них. Источником этих семидесяти корней является Зэир Анпин, но даже в нем они не перемешиваются – а объединяются только с помощью экрана. Вообще, в духовном все различия сохраняются и даже растут по мере подъема, поскольку наши свойства набирают силу. Поначалу мы с тобой близки и мало отличаемся друг от друга, а затем, на духовных ступенях начинаем расходиться по конусу – ведь как высоко ни поднимайся, злое начало возносится еще выше. Однако над ним, над всеми деталями восприятия, мы связуемся во взаимной отдаче.
"Как?" – спросишь ты.
Когда я ставлю твое желание выше своего, а ты ставишь мое выше своего, тогда я начинаю проникаться учением Конфуция, а ты – учением Моше, над разумом и знанием. Так мы соединяемся друг с другом, совершаем отдачу и становимся все как одна семья, как один народ, как один человек. Но для этого нужен экран, нужно начать работать сообща.