Вопрос: Должны ли мы стремиться к смене формы, к новым желаниям?
Конечно, ведь нам надо уподобиться Творцу. Если моя форма уподобится Ему, я назовусь Человеком (Адам) – что значит: "подобный" (домэ) Высшему. В этом вся моя работа.
Но как же Ему уподобиться? Ведь я с Ним незнаком. "Дайте мне какой-нибудь образ, какого-нибудь идола – и тогда…" Что тогда?
На самом деле я должен вести поиск Его формы. А для этого, прежде всего, мне нужно сделать свой "материал", свое желание, мягким, готовым к переменам.
Однако наш эгоизм тверд, как скала. Как же его смягчить?
Первым делом, надо наложить на него сокращение (цимцум), приподняться над эгоистическим желанием, постоянно удерживаться поверх него, а затем привлечь свет хасадим. Причем в действительности "светом" называется форма материала. Он обретает гибкость, эластичность, податливость, подобно пластилину или вате. И мера, мощь этой мягкости, этой гибкости материала называется "ступенью хасадим".
"Насколько я способен и готов – делай из меня что хочешь", – вот что такое хасадим. И этой ступени я должен достичь прежде всего.
Мы с вами понимаем, что возможно это только с помощью окружения: в нем я постепенно выхожу из самого себя, переживаю глубокую "релаксацию", высвобождение в желании, чтобы обрести способность отдать себя группе. И тогда, над постоянно растущим эгоизмом, прохожу через все ступени "податливости". Говоря иначе, я не являю собой никаких преград, перегородок на пути света. Так же Творец: мы не видим и не чувствуем Его, Он ничем себя не выдает.
В наших терминах это называется: "Не делай другому того, что ненавистно тебе". Но, так или иначе, суть исправления в том, чтобы сделать из себя в высшей степени гибкий материал, податливый до такой степени, какой не добиться в нашем мире. Ведь здесь нам необходимо столкнуться с неким сопротивлением, с реакцией, чтобы ощутить что бы то ни было. А в духовном я дохожу до полного отсутствия реакции. Я даже не "резина", не "вата", не что-то еще более мягкое – я "воздушен" до неощутимости.
И эта максимальная мягкость собственного материала позволяет мне ощущать форму Творца. Каждая исправленная форма, облачаясь в меня, на мой материал, знакомит меня с Ним.
Но как именно? Ведь я становлюсь всё мягче, всё податливее, как будто меня и нет вовсе.
Дело в том, что это исчезновение относится к моей прежней эгоистической форме. По мере того как я работаю над ней, смягчаю ее до предела – я постигаю Творца. Ведь всё познается из противоположности. Именно в связи между противоположностями, в их спайке и анализе я начинаю ощущать Его помысел – замысел творения. Он создал противоположность, чтобы я существовал, – а я иду со стороны этой противоположности Творцу и, согласно тому, как Он меня создал, постигаю Его чувство и разум, Его программу, Его линию мысли.