"Любовь и секс" – "Новая жизнь" №199
Мастерство любви
Вопрос: Кто в своей жизни не влюблялся? Огромные силы кроются в этом чувстве – силы, движущие всеми нами и активирующие целый каскад внутренних импульсов. В этих "приливных волнах" содержатся разнообразные элементы, с которыми мы не умеем правильно работать.
С одной стороны, влюбленность – это страстное сексуальное влечение, а с другой стороны, это чувство более глубокое, любовь, требующая интимной, сокровенной связи.
Из чего же складывается любовь? Какими красками выложен ее спектр? Какими гранями играет этот бриллиант? И как шлифовать, огранять их чтобы он не тускнел, а наоборот, сверкал всё ярче? По-видимому, не научившись этому, люди будут и дальше "вязнуть" в "полосе препятствий", которую ставит перед ними совместная жизнь.
Наряду с другими сферами, любовь сегодня тоже оказалась в кризисе. И мы начинаем понимать, что, по сути своей, любовь – это мастерство, которым надо овладеть. Нам недостает умения любить…
М. Лайтман: Прежде всего, необходимо определить, что такое любовь. Ведь то, что мы считаем "любовью", на деле представляет собой половое влечение, которое загорается внутри и требует, чтобы я удовлетворял его, подобно представителям всех прочих животных видов.
Это ощущение влюбленности никак не связано с подлинной любовью. Неслучайно сказано в Торе: "Не следуйте за своим сердцем и своими глазами" – это не любовь.
Всеобщий кризис в этом вопросе вызван именно тем, что мы стали называть любовью половое влечение. Разумеется, его надо удовлетворять, но, в любом случае, оно стоит в ряду других влечений, обращенных на пищу, семью, деньги, почести, власть, знания…
Влечение это особенно характерно для человеческого рода. Среди животных оно, как правило, диктуется сезонными либо иными четкими ограничениями и предназначено лишь для продолжения рода. У нас же оно не связано "календарными" сроками – ведь человек, вообще, возвышается над естественной цикличностью, оторван от природы.
Так или иначе, эта страсть развивается вместе с нами и в разные периоды истории принимала различные формы. Скажем, в античном мире "в моду" входил гомосексуализм, а позже религия наложила на эту сферу собственные законы.
В принципе, нашим развитием движет растущий от поколения к поколению эгоизм – и соответственно, в нас всё ярче разгорается половая страсть, наряду с прочими побуждениями, на что бы они ни были направлены. С течением времени мы серьезно меняемся – по мере фундаментальных перемен в эгоистическом желании насладить себя.
Но сегодня ситуация обострилась: мы уже не в состоянии уживаться друг с другом в течение длительного времени. Как показывает статистика, проходит несколько лет, и внезапно между нами возникает нечто вроде детонатора, неизбежно ведущего к взрыву – к разрыву связи.
И потому в наши дни общее мнение склоняется к тому, что можно обходиться и без семьи, либо менять ее время от времени, снова и снова обновляя израсходованный семейный потенциал. Здесь надо учитывать и то, что мы живем в два раза дольше, чем в прошлых веках, и это несет нам дополнительные проблемы.
Ну а в принципе, нет связи между сексом и подлинной семьей, между сексом и подлинной любовью. Секс сам по себе – это всего лишь телесное влечение. Если я правильно понимаю себя, то, руководствуясь этим внутренним позывом, на фоне ценностей общества, вижу, какой "объект" подходит мне для того, чтобы "разгрузиться".
Как бы мы ни называли эту власть гормонов, разумеется, речь идет вовсе не о любви, которую нам почему-то хочется связать с сексом. Это просто влечение, и ему есть место в обычной жизни.
Но если мы хотим говорить о любви, то она не относится к прежним, привычным представлениям, связанным с сексом. Зато она относится к семье.
Вопрос: Любовь полностью оторвана от прежних понятий или выстраивается над ними новым "ярусом"?
М. Лайтман: Секс присоединится к любви, но она созидается вне всякой связи с гормонами. Именно таким образом мы можем создать нечто позитивное, прочное, глубокое, вечное.
Вопрос: Значит, крепкая и продолжительная связь любящих сердец вовсе не должна начинаться с "гормональной" страсти?
М. Лайтман: Верно. Мы говорим о совершенно ином пути соединения, которому надо обучать, о выработке новых взаимоотношений, лежащих над нашим эгоизмом, над нашими желаниями. Это страсть к внутренней связи с человеком, который становится для тебя другом, верным спутником, который подставляет плечо, вселяет уверенность, дополняет, понимает и сопровождает тебя бесконечно.
Но при условии, если связь эта непреходяща, если она не "разменивается" на несколько одновременных "альтернатив", как бывает в сексуальных отношениях, которые в наши дни подчинены сиюминутным позывам и свободны от обязательств. Любовь не может царить над ними. Наоборот, только если есть настоящая любовь, внутренняя связь между людьми, тогда к ней можно присоединять сексуальную близость.
Вопрос: Значит, подвижки в сексуальной сфере вызваны общим ходом развития, так же как и другие человеческие страсти?
М. Лайтман: Разумеется. К примеру, сегодня наша пища кардинально отличается от того, чем питались сто или двести лет назад. Раньше люди ели простые вещи, а теперь средняя семья накрывает стол, которому позавидовали бы короли, и пользуется небывалым ассортиментом продуктов.
Вопрос: Современные данные действительно позволяют назвать страсть гормональным возбуждением, в результате которого человек "загорается", пленяется кем-то…
М. Лайтман: Некоторые привыкают к связи с определенным партнером, другие, наоборот, неспособны удовлетворять свое половое влечение с одним и тем же человеком. Кому-то по природе требуется несколько партнеров, либо новый партнер каждый раз – так уж он устроен. Это не искоренить.
Мы наблюдаем эти "искажения", необычные вариации, которые сегодня уже признаются нормальными и легитимными.
В целом, речь идет о телесном свойстве, которое, подобно голоду, требует насыщения. И общество должно быть устроено таким образом, чтобы, аналогично потребности в пище, человек имел возможность удовлетворять телесные нужды подобного рода.
Вопрос: В таком случае, как врожденные или приобретенные свойства человека должны сочетаться с влиянием общества?
М. Лайтман: Общество влияет только на форму выражения естественных страстей. Скажем, кто-то от рождения предпочитает вегетарианскую пищу, кто-то – мучную, кто-то – рыбную и т.д. Общество своим влиянием не может кардинально изменить врожденные вкусы, которые к тому же обусловлены физиологией и даже связаны с чертами характера.
То же касается и сексуального влечения: оно во многом проистекает из наследственности, и внешние воздействия неспособны принципиально изменить формы его проявления. Природа человека определяет его сексуальные привычки, так же как и пищевые.
Правда, по мере роста желаний общество может больше влиять на них, и приобретенные привычки становятся второй натурой – в еде, в сексе, в семейных отношениях и т.д.
Однако, в конечном счете, я отставляю всё это в сторону, отношу к телесным свойствам человека и не придаю им избыточной важности. Они неизбежно обуславливаются нашей физиологией. Посредством гормональных инъекций можно усиливать страсть, или наоборот, уменьшать ее. В свое время мне было трудно принять это, но в итоге я усвоил физический аспект тех чувств и эмоций, которые все мы испытываем.
Полагаю, этого понимания очень недостает современной молодежи, да и не только молодежи. Речь идет о совершенно ясных вещах, о научных фактах, однако мы не желаем о них знать – возможно, потому, что предпочитаем однозначной истине "загадочный туман"… Ведь иначе столько книжек, столько голливудских фильмов обесценятся в наших глазах. Людям приятно связывать понятие "любви" с половым влечением.
Вопрос: Давайте вернемся к правильным отношениям с партнером, который, как вы сказали, должен стать для меня верным спутником.
М. Лайтман: Речь идет о спутнике другого пола – другого как физически, так и душевно. Я чувствую, что мы внутренне восполняем друг друга, но это уже не сексуальная страсть, и я не могу взаимодополнить ее с партнером того же пола.
Мужчина может стать для меня замечательным товарищем (хавер – חבר) от слова соединение (хибур – חיבור). И любовь в этих отношениях другая – товарищеская.
Здесь же речь идет о любви, которую поддерживает сама Природа. Ведь со спутником жизни я восполняю всё то, что касается пищи, секса и семьи. Более того, с этим человеком я обретаю деньги, почести и знания. Таким образом, во взаимосвязи, проникнутой настоящей, глубинной любовью, я претворяю в жизнь все свои страсти.
Любовь – это внутреннее пространство, в котором я даю правильное выражение своим чаяниям, и там – место для моей жены (или мужа). А в более широком смысле, любовь – это, вообще, внутренняя взаимосвязь между людьми. Когда у меня есть друзья, и я внутренне связан, сопряжен с ними, тогда между нами развивается, воцаряется чувство под названием "любовь". Если я хочу доставлять удовольствие другому, удовлетворять его желания, его потребности, и если я способен на это, значит, я люблю его. И, как правило, это обоюдно.
Реплика: Возвращаясь к союзу мужчины и женщины: вы описываете очень интимную связь между партнерами…
М. Лайтман: Настолько крепкую и полноценную, что третьему уже не вступить на эту территорию. Никто не видит этого объятия душ, не может ощутить, насколько они сплелись, прониклись друг другом. Это своего рода копия с физической близости, только на душевном уровне.
По сути, физическое соитие должно пробуждать в нас потребность в такой "игре", отправлять на поиски желания друг в друге, пробуждать "аппетит" к внутренней связи. Этот "роман" душ заставляет меня понимать, чтó партнер хотел бы получить от меня, как я могу удовлетворить его, помочь ему, как вместе нам отыскивать друг в друге те живительные сосуды, без которых мы чувствуем себя опустошенными.
И происходит всё это не между телами, а именно в чувствах, на уровне души.
Реплика: Психологи называют такую связь "романтической любовью"…
М. Лайтман: Их "романтическая любовь" базируется на гормонах, а мы, наоборот, сначала взращиваем настоящее чувство, а затем добавляем к нему и гормональный аспект.
С другой стороны, на практике мы обращаемся к людям, между которыми уже есть физическая связь, и чтобы протянуть нити от сердца к сердцу, нам надо углублять и расширять этот начальный "задел", следуя общепринятым путем.
Реплика: Тогда давайте перейдем от первой вспышки чувств, от всполохнувшей влюбленности, к тем отношениям, которые затем устанавливаются. В них имеются два компонента: половая страсть и желание укреплять более интимную связь…
М. Лайтман: Полагаю, это довольно хрупкое желание, навеянное романтическими фильмами. Люди не понимают, что для подлинной его реализации необходимо вкладывать огромные силы, добиваться взаимопонимания, умерщвлять в себе эго, позволять партнеру входить внутрь и самому нежно проникать в него…
Вопрос: Как же между двумя людьми создается такая глубокая, интимная связь? С чего начать?
М. Лайтман: Здесь нужны познавательные беседы о человеческой природе и психологии, а также о нашей душе, о неизбывном томлении по более глубокой любви: откуда оно проистекает и почему. Ведь страсть эта свойственна только человеческому роду.
Объяснения будут перемежаться семинарами, закрепляющими материал и побуждающими к внутреннему поиску, чтобы люди сами старались создавать сосуд, страсть к любви.
Я хочу, чтобы меня любили душою, по-настоящему, чтобы партнер вступал внутрь, наполнял, понимал меня, окружал заботой, поддерживал, укреплял – подобно тому как мать все время заботится о малыше. Я жду, чтобы он проявлял всё больше возможностей доставить мне удовольствие, нес мне ощущение безопасности, теплого объятия – одним словом, внутреннее наполнение.
А с другой стороны, сказано: "Возлюби ближнего, как самого себя". Иными словами, такое же отношение я сам должен развивать по отношению к партнеру, понимая, что и в нем горит та же страсть, та же потребность, только проявляющаяся в каждой грани чуть иначе. Ведь мы все-таки разные люди и к тому же разного пола. Но в принципе, подход одинаков: пускай по-своему, мы оба хотим одного.
И вот тогда, обращаясь на семинарах к партнеру по принципу любви к ближнему, как к себе, мы выясняем, как это осуществлять, как проявлять в другом эту страсть, посредством чего проникать друг в друга. Это не грубое вторжение – я "проскальзываю" внутрь, чтобы заполнить пустое пространство. Более того, я раскрываю его, проявляю желание, как аппетит перед едой.
Так каждый проверяет это чувство в себе и старается создать в другом. И внезапно, благодаря взаимной работе, мы обнаруживаем внутри огромные "полости", просторы, которые и есть душа.
Помимо "животного" уровня, требующего телесных, земных, традиционных удовольствий, это – самая большая страсть человеческого рода. Именно это нам нужно, и если человек способен насыщать эту страсть в ближнем, получая взаимное ответное насыщение, то у него просто не остается других потребностей, желаний, внутренних пустот. Ведь тем самым он обретает полное удовлетворение. Так уж мы устроены.
И потому все проблемы человечества – террор, войны, силовые противоборства, гордыня, раздоры – всё это вызвано тем, что мы неспособны раскрывать внутренние пространства любви, оставляя их, словно темные, пустые пещеры, глубоко в толще душевных пород. Если мы начнем решать эту проблему, то обеспечим полноценное решение всему. Именно здесь заложен ключ к успеху, и когда мы воспользуемся им – как следствие, улягутся все прочие проблемы: болезни, конфликты, извращения…
Нам больше не нужно будет метаться среди бескрайних полок с товарами для эгоизма и путаться в его бесконечных капризах. Вместо этого мы займемся главным, обретем "высшее мастерство", создадим "высшую культуру", которая даст нам всё. Мы начнем понимать друг друга, начнем по-другому смотреть на людей. Ведь если в человеке горит любовь к товарищам, к спутнику жизни, то он выглядит совершенно иначе, и это в корне меняет наши отношения.
Сказано: "Все преступления покроет любовь". У нас в обществе есть множество недостатков и проблем, от которых люди сбегают в наркотики, погружаются в отчаяние, а то и склоняются к самоубийству. И все эти "преступления" любовь способна "покрыть". Но только подлинная любовь, а не секс. Он служит лишь негативным, кратким возбуждением, несущим множество сопутствующих проблем.
Разумеется, я не выступаю против секса, а только констатирую сложившуюся с ним сегодня ситуацию.
Вопрос: Значит, "искусство любви" способно придать новый расцвет человечеству и вывести его на новый уровень взаимосвязи между людьми. Что касается отношений со спутником жизни: как мы с ним учимся этому мастерству?
М. Лайтман: Я представляю себя младенцем на руках у матери. Ведь именно забота, любовь является ключевым фактором нашего роста. И наоборот, дети, лишенные ее, испытывают проблемы в развитии и даже в физическом здоровье. Отношение решает всё. Мы растем на ощущении любви. И вот, я лежу на материнских руках, еще ничего не зная и не понимая, как маленький зверек, – но уже чувствую любовь.
Представляя себе такое состояние на семинаре, я начинаю описывать его: каково это? Какие пустóты во мне наполняются? Я погружаюсь в себя и, не жалея слов и чувств, рассказываю о том, что такое любовь. Я не просто обозначаю ее, а тяну за эту ниточку и раскрываю всё больше.
А далее, такой самоанализ, такое внутреннее исследование откроет мне, что и в партнере заложены те же пустóты, те же потребности в заботливом, любящем отношении. И я начинаю наполнять их, подобно матери.
Так, посредством серии семинаров, мы раскрываем, что же это такое – чувство любви. Оно выражается в том, что другой наполняет меня – все мои "каверны", желания, страсти, которые ранее ощущались пустыми, неудовлетворенными.
Младенец рождается с желанием – он хочет, чтобы о нем заботились. Именно поэтому он чувствует любовь матери и успокаивается у нее на руках, хотя, казалось бы, принципиально ничего не изменилось. Вдыхая ее запах, он перестает плакать и расслабляется…
Всё потому, что потребность в любви, в отношении, рождается вместе с нами и проявляется уже в материнском лоне. И теперь, на первых семинарах, мне надо понять, разобраться в тех своих желаниях, удовлетворить которые можно только заботливым отношением ближних – любовью. Я хочу выявить в себе негативные ощущения, незаполненные пустóты, неудовлетворенные желания, недостачу, требующую наполнения. Я ищу то, чего мне недостает и что можно получить только от ближнего.
Так же маленькому ребенку нужна мать, и ничто другое ее не заменит. Это признак того, что любовь – главное, основное, чего нам недостает. В том числе и взрослым. Всю жизнь с начала до конца нас должно сопровождать ощущение любви.
Однако мы перекрываем ее течение, потому что не заботимся о ней. Вырастая, я всё меньше нуждаюсь в уходе матери, естественным образом отдаляюсь от нее. И здесь надо понимать, что по мере этого отрыва от родителей мы должны растить, проявлять в детях и молодых людях желание, потребность в подлинной, глубинной связи, имя которой – любовь.
По сути, общество, спутник жизни, и вообще, отношение ко Вселенной, к неживой, растительной и животной природе и к человечеству – всё это должно придавать мне ощущение материнской заботы. Неслучайно мы называем Природу матерью – именно так должен относиться ко мне окружающий мир.
Этим мы "поддеваем", "зажигаем" человека на семинаре, побуждая его проверить, каково это – быть малышом на руках у матери, а затем расти подле нее. Что она дает мне? Как согревает и вселяет уверенность, как заботится обо мне, делая для меня всё то, чего сам я сделать не могу. Мне еще рано есть твердую пищу – она даст кашицу. Я не могу помыться – она помоет меня, и т.д.
Так проявляется забота ближнего – прежде всего, в том, на что я неспособен самостоятельно. Тем самым я раскрываю потребность, вечную недостачу в заботливом отношении ближних – отношении, которого я никогда не смогу обеспечить себе сам. Мне не заполнить эту зияющую пустоту внутри, только другой может позаботиться о ней.
Я хочу, чтобы мною дорожили, чтобы меня ценили, хочу чувствовать себя особенным, прекрасным – и это можно почерпнуть только от окружающих. Иначе, не получая такого поощрения, мы страдаем всю жизнь.
А не получаем мы его потому, что, оторвавшись от матери, не восполняем утраченное посредством окружения, будь то партнер или друзья. В древних племенах люди восполняли этот недостаток, ребенок рос в большой семье и получал от нее непрестанное ощущение любви, заботы. И потому люди тогда были намного более целостными, естественными, спокойными. Правда, и желания их были меньше.
А у нас – не так. Мы с детства всё более "увечны", ущербны, лишены главного наполнения, которого не обеспечивает нам общество. В отличие от древних племен, с вавилонской эпохи оно развивается эгоистически, и у нас создался огромный дефицит любви. Растущий эгоизм несет нам эту пустоту.
И именно поэтому, когда единое прежде человечество стало дробиться под натиском эгоистичных порывов, пришел Авраам и сказал: "Возлюбите ближнего, как самих себя. Так вы восполните, компенсируете всё".
Вопрос: Противоречит ли этот призыв самобытности, индивидуальности?
М. Лайтман: Нет. Напротив, каждый раскрывает в себе еще большее пространство, становится еще более особенным. Возврат к единству меж нами сохраняет самобытность и уникальность. Индивидуум остается и расцветает в условиях заботливого ухода, позволяющего ему проявлять еще бóльшую страсть к любви со стороны ближних.
В действительности, выявляя эти внутренние пустóты, я обнаруживаю, что только человечество в целом может заполнить мне их. Через первичную связь со спутником жизни я раскрываю новые желания, которым требуется окружение друзей, общества, всего мира. Моя любовь расширяется, всё так же поддерживаемая базовыми, семейными отношениями, но достигающая уже общечеловеческих масштабов. Оказывается, я живу именно в том пространстве, которое мне открывается, в новом ощущении взаимной заботы.
Это и есть жизнь в подлинном смысле – взаимная любовь, нити, соединяющие сердца. Это уже не мое личное, индивидуальное пространство – ведь здесь я испытываю отдачу извне и отсюда сам несу отдачу всем. Я люблю их, как себя, и эта взаимность сохраняется – иначе я не чувствовал бы их, а они – меня.
Так моя любовь к другим обращается для меня наполнением. Чем больше я люблю ближних, чем больше несу им благ, тем больше это наполняет меня. Наши отношения становятся единым целым, и уже нет никакой разницы между моей любовью к ним и их любовью ко мне. Теперь это общее достояние.
Тогда наши внутренние пространства начинают соединяться – и по своей пустоте, и по своему наполнению. А материальные запросы, будь то еда или секс, играют роль сопутствующих факторов, и не более.
В итоге человек не чувствует никакого отрыва: его желания растут количественно и качественно – и общество удовлетворяет их. Как следствие, он предан обществу, любит всех и, получая блага от них, сам дает блага окружающим. Нет отчуждения, нет измен, ненависти – всё течет естественно, потому что такая любовь просто не оставляет возможности делать что-то против общества, вопреки ему. Это чувство завоевывает нас, овладевает нами – не по принуждению, а само собой…
Вопрос: Нащупав пустоту в себе, я понимаю, что она жаждет любви и наполнить ее может только настоящий спутник жизни. Что дальше?
М. Лайтман: Прежде всего, речь идет о наиболее естественном, наиболее близком мне партнере. И в наших отношениях всё зависит от нас самих, от того, как мы будем развивать взаимосвязь, проникнутую любовью.
При этом поначалу я раскрываю пустоту в себе эгоистически, желая, чтобы мне ее заполнили, – а затем начинаю понимать, что она заполнится только на основе обоюдных отношений. А значит, я должен нести такое же отношение партнеру.
И тогда внезапно обнаруживается, что, заботясь о нем, я и сам получаю от этого удовольствие. Так мы ведем обоюдную учебу, обоюдное развитие.
Мать испытывает огромное наслаждение, заботясь о малыше. Для нее нет ничего желаннее, выше, лучше. Вот что такое любовь: я забочусь о ком-то и получаю от этого удовлетворение, наполнение, воодушевление, прилив чувств, не позволяющий мне отключаться от заботы о любимом человеке.
Итак, лишь на основе внутренней пустоты, внутреннего позыва к любви, которой я жажду от ближнего, мне надо развивать такое же отношение к нему. В этом заключается принцип "Возлюби ближнего, как самого себя". И когда мы начинаем правильно работать над его реализацией, я чувствую, что на самом деле получаю удовольствие не лежа младенцем на любящих руках, а неся любовь другим.