"Исламский радикализм: привлекательный и беспощадный" – "Новая жизнь" №429
Ислам сегодня предлагает теплую взаимосвязь, ясную цель и благодаря этому завладевает сердцами молодых людей даже в Европе, а скоро, по-видимому, и в США. Как следствие, серьезно трансформируется вся расстановка сил в мире. Радикальные движения словно "перетасовывают колоду" и устанавливают новую реальность, хотим мы того или нет.
Уже ясно, что воинствующему исламу удается привлекать на свою сторону европейскую молодежь – не беженцев из различных стран, а их отпрысков, которые выросли и всю жизнь провели на новой родине. Присоединяясь к экстремистским движениям, они обретают цель в жизни и сладкое ощущение принадлежности к организации, которая набирает силу у всех на глазах.
Неслучайно эти тенденции проявляются и развиваются в Европе – в самом центре мировой культуры, ослабевшем под напором новых веяний и неспособном на создание полновесной ценностной альтернативы.
В результате раковые метастазы радикализма проникают из Ближнего Востока в страны, которые раньше не сталкивались ни с чем подобным. Глядя на эту стремительную экспансию, мир пытается найти рычаги влияния, чтобы отреагировать на нее, справиться с ней.
Что же Запад может противопоставить радикальному исламу?
Прежде всего, ясно, что чем бóльшую широту, массовость и радикальность наберет этот процесс расширения, тем бóльшими будут его успехи. Иными словами, ислам, который действительно сможет распространиться по всему миру, будет именно радикальным исламом, отрицающим плюрализм и принципы общежития.
Ведь современный мир стал "бесхребетным": люди не знают, для чего они живут, какие механизмы обеспечивают их, руководят ими. Слабеют правительства и государства, иссякают силы, исчезает прочный когда-то фундамент, и сердца, подобно парусам в безветрие, опадают, лишенные духа и курса.
Такая ситуация на руку сильному движению, убивающему несогласных, и тем более, готовому бить вдребезги красивые западные "витрины". К этим людям не придешь в гости, разве что в качестве заложника, а сами они могут разъезжать по всему миру.
Принадлежность к такому движению влечет многих. Так же дети тянутся к сильным. В сущности, каждый человек – немного ребенок: он хочет ощущения обеспеченности, защиты, причастности и именно в этом находит себя, свое направление в жизни, свой статус, свой посыл, свой вызов.
Исламские фундаменталисты очень хорошо понимают это и потому в конечном итоге добьются успеха. С годами у нас на глазах будут появляться всё новые организации, еще и еще более радикальные. Каждое следующее исчадие этой "семьи" будет покорять, а потом и убивать своих предтечей. Ведь для них это совершенно естественно, несмотря на общую принадлежность к исламу.
Сегодня, например, мы видим, как черный флаг берет верх над зеленым, демонстрируя при этом неодолимую притягательность для своих приверженцев. Человек слаб, и его прельщает, приковывает к себе эта сила.
Не обходит она и европейцев – по сути, "рохлей" без твердой основы, которая могла бы их сплотить. Неслучайно Европа не в силах объединиться. Она лишена цели. Ее молодое поколение живет в мире, где всё труднее найти работу, где всё меньше хочется заводить семью и вкалывать всю жизнь до далекой пенсии. Легче перебиваться наркотиками и "загорать" в свое удовольствие…
В таких обстоятельствах человек, конечно же, теряет всякий смысл в жизни, даже если и надеялся поначалу, что смысл есть. Задаваясь этим вопросом, он не находит никакого ответа. И здесь радикальный ислам предлагает ему мощное смысловое послание, подкрепленное мнением целого сообщества.
В результате человек готов идти в бой. Какая ему разница, ислам это или что-то другое. Его манит идея, его пленит перспектива. Тем более что ислам не требует от него ничего особенного и за несколько минут принимает в свое лоно. Намаз, молитва несколько раз в день, только укрепляет новых адептов, включает их боевую ячейку, в организацию и т.д. Человек ощущает плечо товарища, силу, цель…
И потому никто не может справиться с радикальными движениями. Просто некоторые страны географически еще далеки от них и потому сопротивляются, но это всего лишь дело времени.
Возьмем, к примеру, Китай или Японию. Пускай арабы не могут туда проникнуть – что ж, они вторгнутся иначе: обратят китайцев в ислам и сделают работу их руками.
И в России уже вовсю идет тот же ползучий процесс, но никто не говорит о нем вслух…
Вопрос: Почему радикальному террору позволяют аккумулироваться подспудно? Тот же ИГИЛ долгое время тайком готовился к "взрыву", подобно недугу, о котором человеку ничего неизвестно, пока не наступит пароксизм. Что это говорит о европейских, и вообще, западных принципах, о задекларированном повсюду демократическом, открытом подходе к проблемам?
М. Лайтман: Десятки лет назад Англия открыла свои границы для иммигрантов из своей великой империи. Официальный девиз был примерно таким: "Не только мы к вам, но и вы к нам". Британцы "раструбили" об этом на весь мир и очень радовались новым жителям своей страны, выходцам из бывших колоний.
Я тогда был молод и смотрел на происходящее с сомнением. Мне было непонятно, зачем они это делают, чего хотят этим достичь. А тем временем аналогичным путем пошла Франция, начав принимать переселенцев из Африки. Уже тогда я не видел в этом хороших признаков для Европы.
Если обратиться к более древней истории, мы обнаружим, что всякий народ, вторгающийся в пределы другого народа и желающий властвовать над ним, позднее сталкивается с проблемой угнетенных, которые "бумерангом" воцаряются над бывшими завоевателями.
Так случилось, например, с Римом, павшим в итоге под ударами европейских варваров, которых ранее пытался покорить. Поражение было настолько сокрушительным, что римляне исчезли как народ. Современные итальянцы не являются их потомками.
Так это происходит: волны накатывают сначала в одну сторону, а потом в другую…
И потому европейские государства и народы, несколько сот лет назад желавшие завоевать мир, сегодня пожинают горькие плоды, превращаясь понемногу из покорителей в покоренных – уже окончательно, поскольку уйти им некуда.
Еще хуже обстоят дела в Соединенных Штатах, где перемешаны самые разные народы и сектора: арабы, индийцы, афроамериканцы, латиноамериканцы… В таких обстоятельствах невозможно поставить препоны перед каким-либо сектором, даже если он начнет стремительно радикализоваться.
Проблема не в том, что повсюду вырастают мечети. Проблема в том, что ислам умеет грамотно вторгаться, завоевывать территории и воздействовать на население, используя угрозу как основное средство.
Прочие народы и религии действуют на этом поприще скромно, что называется, "келейно". А мусульмане – как раз наоборот. К примеру, если нужно зарезать барана на праздник, то прямо на людной московской улице – демонстративно, вызывающе, напоказ. Увидев это, я понял: тем самым они словно "метят" территорию: "Мы здесь, и вам уже никуда не деться. Рано или поздно вы присоединитесь к нам".
Своей подчеркнутой жесткостью мусульмане захватывают мир. Неслучайно на флаге ислама изображен меч. Есть ли в мире другие флаги с мечом как символом веры, государства или народа?
Реплика: Европейцы сегодня озабочены исходом молодежи на ближневосточные войны и раздумывают над лишением гражданства тех, кто сражается на стороне террористических организаций. А вообще, Запад оказался в смятении перед захлестнувшей его волной агрессивности.
М. Лайтман: Лишение гражданства преградит боевикам путь назад, но все равно это капля в море.
В принципе, зачем Америка воюет в таких странах как Ирак и Афганистан? Чтобы радикализм не пришел к ней в дом. Ведь мир в наши дни стал совсем маленьким, и многие тысячи километров расстояния ничего не решают. Казалось бы, далекие события и тенденции разворачиваются на пороге у каждого. И потому, не имея другого выхода, лучше воевать там, чем на своей территории.
Сегодня мировые лидеры снова пытаются сколотить коалицию против радикального ислама. Но проблема в том, что между европейскими странами и США нет связи. Все боятся, все надеются переждать, отложить, отсидеться в стороне. Каждое правительство помышляет не столько о глобальных проблемах, сколько о коротком периоде собственной каденции и всех тех выгодах, которые можно из него извлечь для себя. Принцип известен: "После нас – хоть потоп". Таково мировосприятие человеческого эгоизма, тем более что в наше время у власти стоят люди очень мелкого масштаба.
И потому мир таков, каков он есть сегодня. В современном подъеме радикалов я не вижу ничего удивительного. Уверен, что за короткое время они возьмут власть. А затем произойдет ответный всплеск, настоящая война с западными странами.
Россия тоже "воспрянет ото сна", хотя сегодня она всё еще молчаливо "расползается" между исламом и христианством, или его наследием. Там тоже не обойдется без вспышек, когда истина выйдет на свет.
Притом что проблемы эти там намного более остры, поскольку мусульмане живут повсюду. Правда, они не радикальны, скорее умеренны, "культурны", однако со сменой поколений постепенно становятся всё более религиозными. К тому же, если человек, например, татарин или чеченец, этого уже достаточно, чтобы его начали "обрабатывать", мобилизуя в "армию Аллаха".
Одним словом, я не вижу ни одного рационального шанса у Запада и у мира в целом в борьбе с радикальным исламом.
Да, есть такие страны как Индия, Китай, Япония. С ними экстремистам будет посложнее. Однако, в любом случае, это всего лишь дело времени и местной специфики. В Индии и так хватает верований, да и мусульмане там тоже имеются. В Китае и Японии нет религии как таковой, в традиционном смысле слова. И потому эти страны, эти народы "купятся" на верно сформулированные посылы.
Вопрос: На что именно люди "покупаются"? Что такого особенного "продает" ислам?
М. Лайтман: Единую и единственную высшую силу, которой человек принадлежит, кроме которой нет ничего. Сила эта требует от человека быть исключительно ее рабом. Перед ней он в долгу, а не перед другими людьми. И цель одна – чтобы все поклонялись только ей.
В сущности, это даже не идолопоклонство. Посыл общепонятен, только насаждают его варварскими методами, стремясь достичь связи с этой высшей силой наиболее эгоистичным и агрессивным путем. Тем самым экстремисты и покоряют мир.
Фактически, они – нечто среднее между атеизмом, христианством, исламом, иудаизмом и наукой каббала. Вера сама по себе – это нормально. Однако у них она не базируется на самосовершенствовании, самоисправлении человека, на необходимости устанавливать добрые отношения с другими, быть вместе с ними, "как один человек с одним сердцем". Всего этого радикальный, фундаментальный ислам напрочь лишен, и именно потому он расправился с суфизмом, придерживавшимся именно такого подхода.
Ислам притягателен тем, что оставляет человека в его эгоизме и в то же время придает ему ощущение связи с высшей силой, которая стоит над всем. Обещая людям и наш мир, и будущий, эта идеология "покупает", покоряет всех.
С другой стороны, христианство действует иначе. Оно говорит человеку: "Ты должен игнорировать наш мир, как будто его и нет вовсе. Живя в монашеском воздержании, ты должен служить только высшей силе" – которая, кстати, тройственна. В результате христианство не позволяет властвовать над всеми. Ведь оно требует самоограничений, постов, страданий и пр.
В исламе эта часть "прописана" в более "мягком" ключе. Да, там тоже есть самоистязания и пр., но с "заходом" с противоположной стороны. И потому ислам способен откликнуться в человеке намного сильнее, чем другие религии. Его ответы милы сердцу.
А подлинные ответы дает наука каббала, базирующаяся на новом уровне человеческого развития. К ней люди приходят, уже испробовав религии и поняв, что они не ведут к цели, не раскрывают человеку смысл жизни.
Итак, хотя ислам говорит об объединении мира и людей, он осуществляет это "огнем и мечом". И насколько мир эгоистичен, настолько срабатывает этот принцип.
Надо понимать, что таков процесс развития, определяемый нашей природой и Высшей силой, которая в ней действует. Управляя таким образом нашим развитием, Творец должен показывать нам, в чем зло дурного начала.
Сказано в Торе об Ишмаэле: "Рука его на всех, и руки всех на нем". По сути, это сказано об исламе. Первоисточники во многих местах указывают на то, что он будет властвовать перед приходом Машиаха – иными словами, перед раскрытием истинного знания Творца в мире.
Так что, в происходящем нет ничего удивительного. Мы живем в такое время, когда радикальный ислам должен проявить себя. О том же говорит и наука каббала, хотя еще каких-то пятьдесят лет назад кто бы поверил в такое? Тогда страшнее экстремизма была мысль о том, чтобы рассказать об этом вслух.
В те времена полагали, что ближневосточные экспортеры нефти обретут власть благодаря огромным деньгам. Однако деньги сами по себе – это еще не власть, это торговля. В конце концов, некоторым нет дела до больших денег: "Пускай Рокфеллер где-то там богатеет и дальше, а я живу своей собственной частной жизнью".
Подлинная власть – суть порабощение, верховенство силы над мыслями и телами. Это позволяет делать с человеком что угодно, и он непрестанно чувствует над собой руку хозяина, не нуждающегося ни в каких предлогах или оправданиях. В любое мгновение он может прийти и зарезать своего раба.
Вот что такое, по сути, власть ислама. И пока что у мира нет на это никакого ответа.
Мусульмане повсюду действуют сообразно с местной спецификой. Они достаточно умны, чтобы проявлять гибкость, а также координировать свои усилия. Ничто не пущено на самотек, у них есть нечто вроде "программы мировой экспансии". К тому же они состоят в различных международных организациях и умеют "дергать за правильные ниточки". Процесс так и будет катиться дальше, в нужную им сторону.
Мы же должны без всякой связи с этим продолжать свою работу по распространению – прежде всего для Израиля и, параллельно, для евреев всего мира, с особенности американских. А также мы должны охватывать мир в целом. Тем самым мы собираем, сплачиваем разбитые сосуды, разбросанные повсюду.
Здесь я хотел бы подчеркнуть: наше распространение предназначено не для народов мира, а для тех искр, тех осколков еврейских душ, которые относятся к народу Исраэля, к группе Авраама, большая часть которой рассеялась в эпоху Храмов. Уже тогда из народа выпали десять колен, к которым добавлялись изгнанники, взятые в плен врагами либо канувшие во время двухтысячелетних скитаний по миру. И потому, обращаясь к народам мира, мы, в сущности, стараемся "подцепить", вернуть эти души, части душ, искры, теплящиеся во всем человечестве. Они перемешались с народами, рассеялись, растворились – а наше массовое распространение, как сеть, помогает "выловить", собрать их снова.
Кроме того, поскольку Исраэль взаимовключен с народами мира, мы адресуемся и к ним, предоставляя возможность для присоединения. Сказано об этом: "И стекутся к нему все народы".
Но главное – искры. Они как духовные зачатки, теплящиеся в духовно мертвом общечеловеческом "теле".
Вопрос: Где находятся эти искры? Рассредоточены ли они по всем странам или сконцентрированы в каких-то местах?
М. Лайтман: Они есть везде. По моим ощущениям, по моим оценкам, их много даже в Китае. Ведь и там евреи жили с начала изгнания, с третьего-четвертого века н.э., а то и раньше.
Но вернемся к радикальному исламу, который стремится сегодня объединить мир под своим черным знаменем. В сущности, это неизбежный этап, вслед за которым наступит подлинное мировое объединение – благодаря распространению науки каббала. Это будет уже совершенно другая ступень, лежащая над природой, над нынешним человеческим естеством. И потому человечеству надо двигаться вперед, готовя себя к ней.
Ислам же, в конечном счете, проводит подготовительную работу на этом пути. Вообще, религии – иудаизм, христианство и ислам – готовят человечество к тому, чтобы взять на вооружение науку каббала.
Вопрос: Запугивание, принуждение и насилие, свойственные объединению в рамках экстремистских исламских движений и группировок, – это естественные явления?
М. Лайтман: Когда-то и христианство действовало аналогичными методами – например, посредством инквизиции. Оно объединило Европу под религиозной властью Папы Римского, но впоследствии это единство приобрело светские черты, государственные, "континентальные" формы. Пламя конфессиональных войн постепенно угасло в новой реальности международных связей, и "поезд" европейской истории перешел с религиозных рельс на гражданские, человеческие.
То же самое случится и с исламом. Грозное единство, которое радикалы несут народам, даже если над ним развивается черный стяг, со временем понемногу обратится к поиску смысла. Однажды людям окажется недостаточно только убивать, быть братьями только по оружию, действовать только силой, оправданной тем, что "Аллах велик". Человечество не сможет долго удерживать эту линию.
И вот тогда наступит состояние подлинного раскрытия Творца творению в этом мире. Ведь ни иудаизм, ни христианство, ни ислам не раскрывают Высшую силу, хотя и толкуют о ней. Появится вопрос: где же она сама? Тогда процесс сам подведет человека к нужной потребности.
Ведь именно этот мир является единственным местом, где можно раскрыть Творца. Так мы и придем к Нему: в человеке произрастет это желание, и он будет готов, захочет услышать ответ. Не понадобятся ни "палки", ни "пряники", ни меч войны, ни подкуп и подарки. Человеку будет просто необходимо разрешить эту проблему здесь и сейчас, и, со своей новой внутренней потребностью, он обнаружит: "Ух ты! Здесь есть возможность по-настоящему раскрыть Высшую силу, зажить с ней, объединиться с ней, разбить границу между двумя мирами…"
Мы приближаемся к тому этапу, когда мир не будет испытывать недостачи ни в чем, кроме этого. Всего будет в достатке, но этого – нет. А раз так: "Какой же смысл в моей жизни?.."
Итак, мы должны видеть исторический процесс в правильном свете. Сказано еще в Торе, что в конце поколений придут сыновья Ишмаэля и воцарятся над всем миром.
Каждая религия по-прежнему "продает" своего бога. "Продает", но не показывает, откладывая "встречу" на будущее. "Он где-то там, но если ты поступаешь так-то и так-то, он благоволит тебе в этом мире и обеспечит в мире грядущем. Ведь все равно однажды ты умрешь".
Подход этот проистекает из древних верований, восходит от Фараона и используется во всех трех религиях: иудаизме, христианстве и исламе.
Вопрос: Что же особенного в исламской "версии"? Почему она сегодня захватывает Запад?
М. Лайтман: В ней человек не должен себя ограничивать.
Иудаизм накладывает большое число ограничений и норм, требует жить скромно и шаблонно. Возможно, это доставляет душевное удовлетворение, но такую религию очень сложно предложить миру. Непонятно, чтó она мне дает? Какие успехи обещает? Да и внешне всё как-то непритязательно, "без затей". Разве можно сравнить синагоги с роскошными церквями и соборами?
Правда, сегодня кое-где строят синагоги в другом "стиле". Но ведь сказано: "Из глубин взываю к Тебе, Господи" – т.е. из простого, неприкрашенного существования. В сущности, синагога должна представлять собой не роскошное здание, а простую хижину, без картин, витражей и пр.
Так чтó же здесь притягательного? Где величие? Где сила? Грандиозные очертания словно застланы дымкой, едва проглядывают из тумана…
Перейдем к христианству – к "религии бедняков". Она тоже "продает" Высшую силу, только в трех лицах и со священными реликвиями. Здесь даже кости могут быть святыми…
Но только ислам "продает" тебе власть.
При этом иудаизм требует больших усилий в работе против своего эгоизма. Он "зажимает" тебя со всех сторон.
Христианство в этом плане намного менее "закомплексованно". В крайнем случае, можно сходить на исповедь и исправить дело.
Ну а ислам предоставляет большую свободу мужчинам. Да, радикальные движения насаждают строгий образ жизни с пятью молитвами в день и т.п., однако всё это – в рамках человеческого эгоизма, всё призвано еще больше расширять его, чтобы человек видел, сколько он обретает, сколько добавляет каждый день к своему "капиталу".
И всё это сопровождается крепкими связями между людьми: вместе отправляя ритуалы, они чувствуют свою общую мощь. Сила эта сквозит в голосе муэдзина, разносящемся с верхушки мечети, и покоряет сердца.
Вопрос: Если религии "продают" бога, значит, человек в нем нуждается?
М. Лайтман: Человек отличается от животного тем, что хочет знать, для чего живет. И без высшей силы он не может ответить себе на этот вопрос. Ведь над ним довлеют жизнь и смерть, и даже период между рождением и похоронами оставляет его в неведении. Ему просто необходимо знание о некоем предначертании, некоей силе над ним, которая управляет его судьбой. И раз уж она всецело властвует над ним, то она высшая, и это – бог. Ну а далее, возникают всевозможные доктрины на его счет, и различные верования могут приписывать ему всё что угодно.
Таким образом, человек не обязан верить, но в поисках смысла жизни он приходит к выводу о том, что существует нечто над ним.
Вопрос: Значит, религиозное мировоззрение – это естественная концепция, призванная "заселить" ту неведомую территорию, что лежит за границами знания?
М. Лайтман: Конечно. Это началось с тех пор, как человек разошелся с обезьяной. Сразу же он начал верить в духов деревьев, камней и пр.
С наступлением современной эпохи люди полагали, что наука сумеет разрешить эту проблему, научится преодолевать барьер между жизнью и смертью, изучит "грядущий мир", распознает душу. До сих пор в это вкладываются немалые силы и средства.
Кроме того, сегодня, будучи материалистами, мы понимаем, что Земля существует в течение определенного срока, а в итоге будет поглощена расширяющимся, агонизирующим Солнцем. Выходит, мы – всего лишь крохотная точка, песчинка на полотне Вселенной. Это понимание сыграло существенную роль в кризисе религий.
Вопрос: С чем сегодня сражается радикальный ислам? Со светской западной культурой?
М. Лайтман: В том числе и со светской культурой западных стран. Но главным образом, он сражается за то, что над нами есть единая сила, и у него имеется к ней прямая связь. Эта связь позволяет коротко и ясно устанавливать добрые отношения с ней своими поступками – и тогда у меня "всё схвачено". В таком случае у меня просто нет никаких проблем. Жив я в этом мире или нет – главное, что я на связи с высшей силой.
То же самое говорит и наука каббала: нам нужно установить связь с Высшей силой. Разница же в том, что встретиться с ней надо здесь, а не в "будущем мире".
После исламского всплеска мир придет к этому – захочет именно здесь постичь ее. Разговоры о том, чтó случится после смерти, перестанут убеждать. Собственно, так и произошло с христианством. В какой-то момент человеку уже мало верить кому-то, он должен сам раскрыть Высшую силу. Этого требует растущий эгоизм: "Подай мне ее здесь и сейчас!"
И вот тогда наука каббала говорит: "Пожалуйста. Никаких проблем. Ты можешь раскрыть ее здесь и сейчас – только изменись соответствующим образом. Это зависит от тебя: измени собственные свойства. Ведь ты и сейчас находишься в ней, только не замечаешь этого. Она наполняет всё, но ты не можешь пока ее ощутить. Однако есть методика, позволяющая постичь ее на деле, полностью, и прильнуть к ней как к чему-то самому близкому, более родному, чем ты чувствуешь себя самого. Нет ничего ближе к твоему желанию, к тому тайнику души, где ты ощущаешь всё, чем эта Высшая сила".
И человек, прошедший через примитивные верования, а потом через одну из трех религий, откликается на этот призыв, потому что ему необходимо раскрыть Творца.
Вопрос: Что значит изменить собственные свойства"?
М. Лайтман: Это значит изменить немного свою природу, чтобы начать раскрывать Творца. Тем самым человек вступает в ощущение настоящего мира, который и называется "будущим". Речь идет просто о следующей ступени восприятия. Для этого не надо умирать, не надо истязать себя или других, не надо ничего менять, кроме своего основного органа ощущений – своего получающего желания. Приоткрыв его чуть-чуть, в нем ты сможешь уместить, раскрыть также и Творца.
Ведь Творец – это полная отдача. А значит, и ты должен обрести такое же свойство отдачи, которое позволит тебе ощутить Его.
Вопрос: Разве другие религии не говорят о милосердии и любви?
М. Лайтман: Говорят, но не меняют человека. Здесь же имеется методика внутренних перемен под названием "Тора".
Вопрос: В чем их суть? Что сменяется на что?
М. Лайтман: Меняется внутренний мир человека, его внутреннее ощущение. Если раньше он чувствовал всё в призме личной выгоды, то теперь постепенно начинает всё ощущать в зеркале блага ближнего. Это означает – с намерением на отдачу. Благо ближнего требует от меня развивать в себе силу отдачи, и тогда я могу ощутить великого Дающего – Творца, который всё вершит эманацией, отдачей, источением. Ведь теперь у нас с Ним сходные свойства. Только в этой мере можно раскрыть Его, познать Его, познакомиться с Ним.
Этого желает Творец – чтобы мы познали Его как Доброго и Творящего добро. И нет к этому другого пути, кроме уподобления по свойствам.
Вопрос: Такая возможность есть только у евреев?
М. Лайтман: Нет, у всех. Евреи – это просто часть человечества, которая была способна принять эту методику и реализовывать ее с разной степенью успеха на протяжении двух тысяч лет после исхода из Древнего Вавилона и до разрушения Храма.
Затем, в следующие два тысячелетия, наступил "перерыв на религии": иудаизм, христианство и ислам.
А сейчас мы начинаем возврат к каббалистической методике раскрытия Творца творению в этом мире. Благодаря этому человек обретает два мира и живет в них обоих. Ведь на самом деле нет "будущего мира", а есть лишь "этот мир", в котором ты или раскрываешь Творца, или нет.
В заключение: разумеется, я не выступаю за распространение радикального ислама по всему миру, однако в исторической перспективе и в свете того, что говорит Тора, я вижу процесс, который точно описан в ней уже тысячи лет назад. Скоро мы раскроем его окончание и придем к раскрытию Творца с помощью науки каббала, которая подведет итог всем "духовным" притязаниям человечества.