Устранение диспропорций в отдельно взятой стране
Вопрос: Вы говорите о необходимости сплочения каждого народа в одну семью. Но разве это не мечта европейских ультраправых: "Мы – семья, а они – нет"?
М. Лайтман: Проблема крайне правого сектора в том, что он ставит свой народ в особое положение, выше всех остальных народов. Но здесь речь идет не о превосходстве над другими, а о единстве внутри народа. Так почему бы нет?
Допустим, я француз, и меня не интересуют другие страны. Мне вполне хватает Франции, и я не хочу, чтобы в ней жили те, кто французами не является. Причем французами по культуре, а не по национальности.
Пускай приезжают бельгийцы и даже евреи – лишь бы у нас была общая, целостная культура, общий взгляд на вещи. Тогда Франция – это наша общая страна, мы согласны с ее конституцией, с ее законодательством, с обычаями, нормами, языком.
Так вот, если определенный сектор усиливает эту общность, то неважно, как он называется: "правые", "левые", "средние"… Такой подход хорош, пока осуществляется не за счет других стран. Я не смотрю на остальных, я просто хочу, чтобы моя страна жила в мире и покое, счастливая и процветающая.
Что же в этом плохого? Человек заботится о своей стране, он хочет, чтобы его народ жил как одна семья. Пускай у него нет широкого кругозора или моральных сил, чтобы заботиться о жителях других стран, и пускай это называется "национализмом" – но в хорошем смысле. Он не шовинист, он не питает ненависть к другим, к чужакам. Он лишь заботится о своем народе, причем не за чужой счет.
Верно, в таком случае страна не готова вступать в некое сообщество по типу нынешнего европейского, но ей это и не надо. Сначала ее народ проходит через новое образование, устремляется к равенству, единству, к общему и приемлемому для всех уровню. Понемногу люди проникаются новыми ценностями и уже сами хотят достигнуть некоего "усредненного" оптимума – единой для всех "корзины" необходимых товаров и услуг.
Разумеется, мы не стрижем всех под одну гребенку, достаток всё еще может различаться, допустим, в два-три раза, но это всего лишь небольшой перепад, социальный "люфт", а не социальная пропасть, как сегодня.
Вопрос: Если ультраправые примут на вооружение такой подход, усилят ли они свой успех?
М. Лайтман: Разумеется. Но для этого надо менять законодательство в соответствующем направлении. По большому счету, надо прописать главное: все жители страны обязаны принимать ее культуру, обязаны быть, скажем, французами, вне зависимости от вероисповедания. Человек должен быть верен стране, в которую приехал.
К примеру, афроамериканцы в США не действуют против своей страны, они чувствуют себя именно американцами. Да, у них есть разногласия с другими секторами, но они живут в своем государстве.
И соответственно, в Европе, даже будучи мусульманином, ты обязан сохранять лояльность стране, в которой поселился. А иначе тебя лишат права жить в ней.
Вопрос: Является ли такое национальное единство необходимым условием мирового объединения?
М. Лайтман: Нет. Но сейчас мы говорим о конкретном регионе, о европейских государствах, в которых растет межсекторальная напряженность. И в данном контексте, объединенная Европа пока не стоит на повестке дня. Можно говорить об экономическом, военном сотрудничестве, но это не объединение, а совместная деятельность на договорной основе.
С другой стороны, подлинное объединение означает переход к "семейным" отношениям. Это нечто намного более тесное, "интимное", глубокое, всеобъемлющее – когда вся Европа действительно становится для ее жителей общим домом. На это они сегодня неспособны, поскольку очень далеки друг от друга.