Что касается того, чтобы отделить любовь к товарищам от работы на Творца – этого я не понимаю вообще, потому что никогда не было принято у моего отца и учителя соединять две эти вещи вместе. Но наоборот, всегда был запрет говорить о словах Торы или о больших и малых состояниях между товарищами, ибо наш путь всегда был качеством «скромности». И едва ли позволяли разговаривать между товарищами на предмет работы; и говорится в нескольких статьях моего отца и учителя об этом вопросе. А преданность товарищей была как раз в характере простых людей, когда каждый заботится лишь о материальной стороне своего товарища, а не о его духовной стороне. И всё сближение между товарищами происходило как раз посредством трапез с распиванием вина, а не речей Торы.
Поэтому не знаю я, что ты хочешь привнести. И можно было бы сказать, что до сего времени ты верил, что для любви к товарищам не надо говорить и заниматься вопросами работы; а теперь есть у тебя ясное знание, что только так и должно быть, т.е. в скромности, в форме, подобной тому, кто идет на празднование какого-то радостного события к своему товарищу, не делая расчета с самим собой: есть у него настроение или нет, а должен участвовать в праздновании, разделить радость своего товарища и нельзя показать своему товарищу раздражения или беспокойства – надо показывать улыбку. Так же и здесь, где соединение товарищей должно быть таким, чтобы каждый хотел радовать своего товарища, и именно в материальных вещах, поскольку именно это есть принцип «приобрети себе товарища».
«Сделай себе Рава» – это уже нечто стоящее само по себе. Т.е. бывает иногда между товарищами так, что один хочет осуществить по отношению к другому принцип «сделай себе Рава». И это происходит именно между товарищами, обладающими превосходной исполнительностью и повышенной педантичностью. И не все способны на такое. Но в основном это уже не называется «любовью к товарищам», тем, что любовь к товарищам требует, ибо нет никакой связи с работой, как ты писал мне.
От твоего друга Баруха Шалома Леви, сына своего отца и учителя Бааль Сулама
Это не просто – отношение друг к другу в обществе. Почему это не так-то просто? Потому что каждый не исправлен и находится в своем эгоизме и желании насладиться. Несмотря на то, что, с одной стороны, человек хочет выйти из этого состояния, подняться на уровень свойства отдачи, с другой стороны, он находится под властью своего желания насладиться.
А если это общество, то получается, что никто, несмотря на свое устремление к духовному, не защищен и не застрахован от падения на материальный уровень. И тогда его цели, его отношение к товарищам становится ради получения, и этим он может навредить себе и другим. И так колеблется каждый и, невзирая на общее желание находиться в духовном мире, необходимо установить определенные правила, чтобы никто не мог навредить другому, а мог только поддержать каждого в любой, какой бы ни было, ситуации.
Поэтому каббалисты ввели скрытие друг для друга. Каждый каббалист, по своей природе, в соответствии с характером ступеней, скрывает себя от других по двум следующим причинам. Прежде всего потому, что если не будет себя скрывать, то может нанести другому вред своим раскрытием. Или потому, что раскроет себя, а другой может ухватиться за него своим эгоистическим желанием и этим причинит себе ущерб, поскольку окажется ничтожным и зависимым от него. То есть, как высшему, так и низшему, это вредит.
Все, что человек должен получить от окружения (окружением называется любой другой, кроме Творца), это внешнее впечатление. Это внешнее впечатление вызвано тем, что в строении Адама Ришон – общей души, души включены друг в друга. Там каждый состоит из всех, обеспечивает всем жизнеспособность и то же самое получает от всех. Каждый обеспечивает жизнь всем, и все – ему. Как это происходит? В той мере, в которой он включен в них, а они включены в него посредством его масаха.
Человек может соединиться со всеми остальными душами, только потому что у него есть масах. Для этого остальные не должны раскрыться и вступить с ним в контакт, он, так или иначе, связан с ними в той же системе. Все остальные души включены в него в результате общего строения системы, и с помощью своего масаха он работает над тем, чего они достигли. Но он должен работать над их постижениями со своим масахом. Получается, что если существует связь в правильной форме, никто не раскрывает другим (как бы не способен раскрыть) свою индивидуальную работу, поскольку это его личная работа относительно Творца.
На основании этой природы высшего, мы изучаем, какая форма поведения должна быть у нас в группе. И получается, что здесь это еще более строго, в соответствии с высшим. Мы в группе должны показывать друг другу только действия, относящиеся к уровню этого мира. Я забочусь о материальной стороне жизни других, а они беспокоятся о моей материальной жизни.
Можно сказать, что этим они показывают, насколько они стремятся к духовному, но это уже я толкую, в соответствии со своим масахом. Я могу истолковать это тысячью различных способов. Пока что, из того, что нам раскрыто, форма нашей связи заключается в том, чтобы каждый обеспечил, другого чем-то материальным на том уровне, на котором мы находимся в своем ощущении и понимании. Поэтому, если мы выставляем на всеобщее обозрение такие взаимоотношения, мы как бы раскрываем систему, в которой мы соединены один с другим, хотим быть связаны друг с другом.
И тогда, в соответствии со своим желанием, со стремлением своего масаха, каждый уже возвышает это поведение до духовного уровня. Что означает возвысить до духовного уровня? Это значит, возвысить до уровня устремленности к цели, которая есть в этом. До того уровня, когда человек присоединяет к тому, что он видит в материальном мире, причину, по которой, как ему кажется, это происходит таким образом: «Конечно, товарищи, на основе этого, желают достичь цели творения». Но каждый присоединяет это, согласно тому, насколько он уважает цель творения. Этим он раскрывает все отношение, подход, постижение материальных действий, которые товарищи показывают ему.
Поэтому изначально каббалисты запретили вообще разговаривать о духовном, кроме самих занятий. Мы читаем вместе статью и почти не говорим о том, что в ней есть, из страха раскрыть «тайны своего сердца». Мы работаем в группе и раскрываем только внешнюю форму взаимосвязи. Каждый, согласно своему постижению, понимает, почему это происходит, с какой целью.
Разрешено ли нам делать больше? Маленьким можно. Но даже если мы говорим о величии цели, о величии Творца, о величии задачи, мы не должны говорить в личной форме, и необходимо соблюдать это правило, которое нельзя нарушить. Никто не говорит в личной форме о своих намерениях и своих желаниях. А каждый говорит обобщенно о том, как мы учимся, как наше общество, наши товарищи поднимаются и стремятся к цели, каким образом величие Творца должно быть раскрыто относительно группы, для достижения цели. Это надо соблюдать.
Каббалисты изначально демонстрировали даже внешнее пренебрежение, но это позволительно только великим, чтобы это не помешало воодушевлению. Они претворялись простыми и пустыми людьми, запущенными внешне и внутренне, чтобы никому не дать возможность проникнуть в их внутренний мир. У первых хасидов, это был очень важный, продолжавшийся несколько столетий обычай, когда все проявляли внешнее пренебрежение и скрывали свои желания и стремления. Это было оправдано, потому что тогда келим еще были чистыми, и человек тянулся и был готов к духовному возвышению любой ценой. Поэтому было очень опасно показать это другим, поскольку немедленно неисправленное эгоистическое желание другого могло прицепиться к этому.
А мы и так находимся в состоянии внутреннего пренебрежения и на таком уровне, с которого нам трудно стремиться к цели. В нас нет той чистоты и подготовки, которая была у предыдущих поколений от природы. Поэтому нам можно немного раскрывать то, что относится к общему раскрытию науки, общему раскрытию методики, но не в частном, а в общем порядке. Так же, как вообще существует раскрытие науки Каббала относительно всего мира, так и мы можем больше говорить о раскрытии цели и методики между собой в группе. В общем, все эти вещи должны быть раскрыты для обсуждения.
Рабаш, когда написал свои статьи для группы, уже установил правило, что товарищи должны читать эти статьи, спрашивать о них, говорить о них, и эта форма уже стала общепринятой. Что касается этого послания, то оно написано значительно раньше появления последнего поколения, к которому мы принадлежим, поэтому тогда действовало другое правило.
Я помню, когда я начал заниматься и приходил на первые собрания старожилов, которые находились в группе еще со времен Бааль Сулама, собрание товарищей состояло из чтения отрывка из произведений Бааль Сулама, написанного от руки им самим (из тех, которые затем напечатали в «При хахам. Письма – Игрот Кодеш»). Затем поднимали тост (ле хаим) и делали круг в танце вокруг стола, ничего больше не говоря друг другу о цели работы или о теме самого письма. Настолько все эти вещи были скрыты.
Сами «Письма» и «Шамати» еще не были опубликованы, и было очень трудно решить, опубликовать эти письма или нет. До тех пор, пока в 1985-1986 году Рабаш не согласился опубликовать эти «Письма».
И, как вы знаете, я лично получил тетрадку с «Шамати», и она хранилась у меня и не была раскрыта до тех пор, пока РАБАШ не умер. В 1991-1992 году, после его ухода, я напечатал это, так как не думал, что мне разрешено держать такую ценность, и считал, что это укрепит новое поколение, которое не знает и не понимает ничего из духовных законов.
Но тогда в начале 80-х годов не было и речи о том, что письма или статьи из «Шамати» могут стать доступны миру. Письма едва читали в группе, статьи вообще нет, никто не знал о них, а говорили только о внешнем. Обучение было сосредочено на Талмуде Десяти Сфирот, книге «Эц хаим» и «Паним меирот у масбирот».
Вопрос: То, что затем Рабаш записал в книгу Шамати, Бааль Сулам говорил на различных трапезах и собраниях товарищей. Почему это оказалось настолько скрыто, что, кроме Рабаша, никто из его учеников ничего не знал об этом?
Бааль Сулам, как любой другой рав, говорил в то время, когда ему казалось целесообразным передать методику духовного постижения ученикам. Обычно эту методику тоже передают иносказательно, в каком-либо облачении, в таких местах и ситуациях, которые сами являются скрытием, в то время, когда выпивают, разговаривают. То есть это происходит в таких обстоятельствах, что для того, чтобы воспринять сказанное, ты должен приложить усилие, захотеть, постоянно быть в состоянии готовности услышать.
Еще со времен хасидизма было принято говорить о серьезных вещах во время трапезы, за столом. Это с одной стороны.
С другой стороны, не было принято записывать, так как сказанное в Торе исходит из сердца и входит в сердце. Это не то, что у тебя есть тетрадка, куда ты все изливаешь, а в сердце это не входит.
И вообще, из поколения в поколение все обучение было устным. Один рассказывает другому, и насколько другой понимает – настолько он постигает. А если не понимает, это все равно остается, и затем, когда человек достигнет внутренней готовности, он это вспомнит. Так устроен человек, который может слышать миллион вещей, но воспринимает только согласно своему уровню, а то, что не воспринял, раскроется в нем потом. Я говорю о духовных категориях, но и в материальном есть нечто подобное.
Поэтому во время трапез никто не записывал. У нас (в группе Рабаша) в конце, когда я привел новеньких, они стали записывать под столом, и рав разрешил это делать, так что уже записывали. Но у Бааль Сулама этого не было. И обычно, немного во время трапезы, но в основном после, Рабаш выходил с трапезы, и записывал, о чем шла речь. Здесь возникает серьезный вопрос, как можно запомнить статью на несколько листов, и записать ее потом, точно в той форме, в которой говорил Бааль Сулам, а не так, как я слышу. Это отдельный вопрос, но, так или иначе, это было именно так.
И поскольку у него была способность записать это так, статьи Бааль Сулама остались только у него. Кроме этого, он почти никогда не отсутствовал ни на одной трапезе или случае, когда Бааль Сулам говорил. Так возникла эта тетрадка, которая находится в нашем архиве в оригинале в своей первоначальной форме, которая называется «Шамати» – Услышанное.
Рабаш все время читал ее. Приблизительно через год, после того как я пришел к нему и находился все время возле него, он дал мне ее посмотреть. Он конечно знал, что я немедленно скопирую ее, не смогу не использовать такую возможность. Он дал мне ее и сказал: «На, посмотри».
Я немедленно скопировал ее и вернул ему через день-два. Он знал, что я сделал копии. А затем я читал ее каждое утро до начала занятий. Мы начинали заниматься в три часа, я приходил в два, и с двух до трех читал (я жил на расстоянии 50 метров от места занятий). Но было запрещено давать ее другим.
Однажды, когда я читал ее в синагоге, в которой проходили занятия и остальные видели это, Рабаш немедленно сказал, что нельзя им это показывать. И, в особенности, он сказал это об учениках, которые были со времени Бааль Сулама (все уже ушли в мир иной). У них нет левой линии, поэтому им нельзя показывать эти статьи, это повредит им.
Затем, со временем, когда пришли новые люди, и появилась группа, все те, кого я привел из Тель Авива, Рабаш написал часть из этих статей и дал нам, как недельные статьи. Они находятся в произведениях Рабаша. Вместо того чтобы писать самому недельную статью для группы учеников, он брал из Шамати, немного исправлял и давал нам. Было пять или семь таких статей. Он решил, что что-то можно внести в новую группу. Исходя из этого, я взял с него пример и поэтому напечатал все статьи.
Поколение меняется, становится намного более грубым, поэтому можно больше раскрыть. Как рассказывал Рабаш, насколько он помнил и понимал, что если в 19 веке ты говорил человеку, что можно достичь духовного, давай работать над этим, почти не было человека, который отказался бы он этого. Каждый понимал, что дело того стоит. Что есть у него в этом мире? Какая жизнь? Да и какая была жизнь? Какие возможности существуют у тебя в этой жизни? Что ты, в конце концов, делаешь? Каждый был готов к этому, такие были тонкие, подготовленные души.
Если же ты скажешь в наше время, что есть возможность достичь духовного, тебе скажут: «Я подожду, я еще не старый. Я еще хочу насладиться в этой жизни, в ней еще что-то есть». Поэтому нужно и можно раскрыть больше. Поэтому мы говорим более открыто о величии цели, величии Творца, величии группы и ее устремлении к духовному – о том, что прежде было запрещено.
Перевод: Л. Гойхман, О. Ицексон