Письмо 5, 1921 г., стр. 11
…И по поводу того, о чём намекнул ты мне в последнем письме, что прячу своё лицо от тебя, отношусь к тебе, как к врагу, в смысле – слышу о беде его и молчу. И не разделяю тяжкой ноши друга моего, и совсем не волнуют меня страдания друга моего; и признаюсь, что в этом ты прав, что совсем не чувствую я страдания эти, которые ты испытываешь, более того – весел я и рад тем изъянам, раскрытым и раскрывающимся.
Хотя и ропщу и сожалею я об изъянах, что до сих пор не раскрылись и ещё раскроются, потому что скрытый изъян – безнадёжен, и великое избавление с небес – его раскрытие, ведь закон таков, что не может дающий дать то, чего нет в нём, и если раскрылся сейчас, нет никаких сомнений, что был так же и в основе, только был скрыт. Поэтому рад я выходу их [изьянов] из своих «нор», потому что взгляни на них, и рассыплются в прах. И этим не удовлетворяюсь я даже на мгновение, так как знаю я, что тех, что с нами больше, чем с ними, и достаточно понимающему.
Но когда опускаются руки – удлиняется время, и эти презренные паразиты скрыты, и даже местонахождение их неизвестно. И об этом говорит мудрец: «глупец сидит, сложа руки, и ест сам себя». Потому что опустил Моше руки свои, но когда поднимет Моше руки веры его, сейчас же раскрывается всё, что должно раскрыться, и тогда «и одолевал Израиль», и рукой сильной, и по каждому диву великому и т.п.
И об этом сказано: «Всё, что найдёшь в своих силах сделать – делай», и когда исполнится мера их, сбывается Писание: «Свергнуты будут нечестивые», и с гибелью нечестивых приходит свет и радость в мир, и тогда «и нет их».
И помню я, что подобный разговор был у меня с тобой в первый день Рош а-Шана года 5681, по возвращении нашему с кидуша, рассказал ты мне об итогах весьма огорчительных, которые увидел ты в молитвеннике своём утром во время молитвы, и исполнился я радости пред тобой весьма, и спросил ты, к чему радость эта. Сказал я тебе, что в раскрытии погребенных нечестивых, хоть и не захвачены они в целости, всё равно раскрытие самих их, великим избавлением сочтётся, причиной чему святость дня.
A то, что писал ты мне, что не сможешь предпочесть сына любимой сыну нелюбимой, первенцу, много раз говорил я с тобой об этом лицом к лицу, что место веры называется «яма»(на иврите бор ), а наполнение этой веры называется «колодец» (на иврите бээр ) воды живой, и именно «живой» называется, то есть в отличие от природы воды обычной, которой если и не хватает немного, все еще колодец на своем месте - в точности как природа живых существ колодец тот, и не просто, но все части его – это органы, от которых зависит душа, малейший прокол (нэкива) которых хоть где-то, и немедленно умрет весь уровень живой, и нет его. Написано об этом: «Меня, источник живой воды, оставили они и высекли себе водоемы, водоемы пробитые, которые не держат воды».
Хоть и нет недостатка в воде, но есть некий недостаток в водоеме, ведь разбит весь, конечно же, без сомнения, «не держит воды, что в нем», на что намекает пророк именем Всевышнего, и это истинная каббала, для всякого мудрого и понимающего разумом своим. А если не понимаешь ты, пойди и разберись, и тогда и ты будешь мудрым и понимающим разумом своим.
И по поводу того, что писал ты мне на полях письма своего, что хотел бы услышать ты от меня голос мой приятный, поскольку для меня нет никакого труда порадовать всякого удрученного страданиями его, ведь сердце полное любви услаждает их в корне их, корень всякой приятности.
Отвечу тебе кратко, что всему свое время, и свой срок всякой вещи, и ясно видел ты, что в первом письме моем написал и описал я тебе вещь весьма прелестную в свое время, радующую сердце Всевышнего и людей, в толковании истинного смысла «насытятся и насладятся добротой Твоей», посмотри там внимательно, потому что истинно оно, и доставит удовольствие всякому нёбу, жаждущему слов правды.
Ты видишь, как я могу постараться и порадовать тебя сейчас словами правды; радовать же тебя словами лжи, упаси Боже, как лжепророки во времена разрушения, упаси меня Боже от греха, ведь лжи в пределах моих не существует вовсе, и давно уже знаешь ты отзыв мой об обыкновении тех, кто приближает учеников своих к истине узами фальши и сплетениями лжи, или излишеств, идолами которых никогда я не осквернился, и не в них доля Якова, поэтому все речи мои – это речи правды. Там же, где невозможно раскрыть правды, я молчу совершенно.
И даже не думай, что если бы был я рядом с тобой, я говорил бы больше, чем в письме, потому что если бы знал я, что так это, не уезжал бы я от тебя совершенно. И истинно то, что сказал я тебе: «Согласно подготовке нашей не нуждаешься ты во мне», и это правда, и не подозревай меня в том, что для собственного удовольствия, упаси Бог, придумал я вещи для нас невероятные. И когда поможет Всевышний удостоиться Окончательного Исправления, тогда «вознуждаешься во Мне очень», и даст Бог, удостоимся этого в течение 12 месяцев. Потому как еще долог день, и не так скор ты, как я. Во всяком случае буду надеяться, что в течение 12 месяцев, в этот день высший, закончишь ты работу, и тогда увидишь во всех усилиях твоих, что будем мы вместе годы, потому что суть глубины работы – с конца ее начинается.
Все это расписал я тебе, по причине сомнений, которые почувствовал я меж строк письма твоего, так как забыл ты чистейшую истину, что всегда на устах моих и в сердце моем. И обещаю тебе, что более чем убедился ты до сих пор в истинности слов моих, наяву убедишься, что все совершенно слова мои пребывают и пребудут во век, не изменятся и на волос, и так же и все слова, что пишу я тебе, есть в них истинный смысл, не изменятся они, но требуют внимания, «так как пора эта – пора сокращать».
Поверь мне, что слова, раскрытые в письме этом, не мог я написать тебе до сего дня, по причинам тайным, которые останутся со мной, потому что глаза мои ведомы целью, чтоб сложилось все со стороны наилучшей, и это то, что окружает меня оградой, превосходно хранящей каждое слово, и достаточно тому, кто понимает. И знаю я, что со временем станут ясны тебе все слова мои и поступки в отношении тебя, как написано: «счастлив сосуд, вошедший в скверне и вышедший в чистоте» - потому как таков путь Торы.
Уже устал я просить тебя писать мне почаще, и обещать, что в ответ на это я буду чаще писать тебе. И день за днем я сижу и жду, быть может придет мне какое известие от тебя, из жизни твоей духовной, или жизни твоей материальной, но нет ни звука, ни внимания.
И что ответишь на это и как оправдаешь, нет тут ни клича победы, ни зова побежденного, лишь ответ сухими словами, пустыми фразами, вроде «по причине множества забот» и тому подобными, но, конечно, ты [и] сам не поймешь себя.
...Но вместе с тем ясно мне, что принесут добро времена, и тогда вырастешь ты в мере добра их, и в мере открытой любви их. И еще пребудем в утолении жажды любви постоянно вместе, как источник непрекращающийся, в насыщении и наслаждении, потому что благость Творца получающему совершенному, который не чувствует никакой сытости, и за то зовется Всемогущим, Благословен будь, что выполняющим волю Его является свет старый и свет новый в единении одном, что приобретается соблюдением суббот и седьмого года (шмита). Навеки, и таков смысл «И отложили его до утра и т.п., и не воссмердел, и червей не было в нем». Как написано: «Насытятся и насладятся добротой Твоей». Потому что едой телесной наполнится чрево, в мере материальной, и это не более чем туманит разум (букв. – поднимает дым к моха), из варения желудка, и он утомлен и изнурен и впадает в сон.
И таков смысл того, что вонзил Пинхас копье в чрево ее, в час, когда были прилепившимися. «И встал Пинхас, и совершил суд, и прекратился мор». И поэтому удостоился помазания, хоть и не был из сынов Аарона, потому что Моше сам сказал ему: «Вот, даю Я ему Мой завет мира». Сначала был в «вав* усеченной», но в свете Торы удлиняется вав, и завет Мой был с ним, жизнь и мир вместе, и в свете лика Царя – жизнь.
Йегуда Лейб