Экскурс в ячейку памяти
Максим вылил из огромной джезвы остатки кофе в свою любимую чашку, загреб из хлебницы горсть сушек и отправился к себе в комнату, подстегиваемый воспоминаниями….
…Сеня всю дорогу до аэропорта предпринимал неоднократные активные попытки, хоть как-то расшевелить друга, сидевшего с каменным лицом, сосредоточив отрешенный взгляд на дверце «бардачка».
– Знаешь, старичок, о чем я иногда думаю? – Со смехом спросил Сеня, и, не дождавшись реакции на свой вопрос, продолжил, – я почему-то представляю себе, какими мы будем в старости? Вообрази: сидим мы с тобой в каком-нибудь укромном местечке, скажем, у меня на лоджии. Согбенные, плешивые, подслеповатые…, как тебе такая перспективка? Сидим, стало быть, попиваем пивко…, рассуждаем на умные темы….
Неожиданно Сеня громко расхохотался. Максим слегка вздрогнул и недоуменно уставился на него:
– Что ты сказал? Прости, я не расслышал…
– Анекдот вспомнил, который Таисия Петровна очень любила. Сидит древняя старушка, в одной руке держит вставную челюсть, а в другой – искусственный глазик и говорит обескуражено: «Вот, чихнула, так, чихнула!».
– Это ты к чему?
– Нас с тобой, говорю же, в старости представляю…
– Ну, да, похоже…, – согласился Максим, снова погружаясь в свои невеселые мысли.
Сеня оставил свои атаки на мрачное состояние друга, и остаток пути они ехали в полном молчании.
– И чего мы притащились, спрашивается, в такую рань! – Воскликнул Сеня, взглянув на табло с вылетом самолетов, – еще полтора часа до объявления регистрации на твой рейс! Вечно тебе спокойно не сидится…
– Прости, я не люблю опаздывать, – чувствуя себя немного виноватым, оправдывался Максим, – а вдруг пробки на дорогах, или колесо спустило…, самолет ведь дожидаться не будет…
– Ладно, уж, знаю я тебя, торопыгу, это даже хорошо, есть время поговорить. Ты, главное, ни о чем не жалей. Сожалеть не надо, человеку требуется все пройти и отработать каждое свое состояние по порядку. Как говорил Рабаш: «Жизнь – это пока есть что-то новое». Быстрая смена состояний свидетельствует о правильном продвижении. Ты только непременно проверяй себя. Внутренняя проверка – это саморевизия того, насколько быстро меняются твои – неважно какие – внутренние состояния, в каком темпе, что ли происходят эти изменения, понимаешь?
– Не сомневаюсь. Темп – что надо! – Мрачно отозвался Максим, – я сейчас уверенной ощупью продвигаюсь к дому, и нисколько не сомневаюсь, что поступаю правильно.
– Самое плохое, что ты сейчас проклинаешь Творца, и винишь Его за то положение, в котором оказался. Неосознанно, конечно…, но именно поэтому нет ничего хуже, чем находиться в состоянии горя. Мы только думаем, что в безрадостный момент обращаемся к Творцу, но это не так. Лишь в веселые, позитивные минуты жизни мы в своем сердце благодарим Его за все хорошее, пусть это даже не связано с отдачей, с путем к Нему. Просто из этого состояния можно начинать устремление к Творцу, сделать его стартовым. Во время радостных переживаний мы гораздо ближе к Нему.
– Прошу тебя, оставим каббалу в покое. – Несколько раздраженно прервал рассуждения друга Максим. – Не хочу сейчас об этом говорить…
– Как скажешь, – пожал плечами Сеня, – можем поговорить о чем-нибудь другом. Да, кстати, все забываю тебя спросить, чем там дело кончилось с теми бандитами, что напали на твоего старца? Осудили их?
– Ни шиша подобного! – Максим, наконец, впервые проявил интерес к теме разговора. – Отпустили за недостаточностью улик! Шимон ведь не подтвердил, что это именно они его ранили, маски на них были, видите ли. Ты знаешь, что он сказал? Он заявил, что они еще не родились в этом мире! Потому что их воспитали, не согласно их воле, а в среде, которую они не выбирали. Они, мол, ничего здесь не решали, а выросли, наполненные разного рода информацией, со всеми программами поведения и с системой ценностей, которые не им принадлежат, и продолжают существовать в обществе, диктующем им все снаружи.
– Что ж, он рассуждает как каббалист, – сказал Сеня одобрительно. – Тебе не мешало бы брать с него пример…. Если ты будешь так думать о Мири, и о ситуации, в которой оказался, то, возможно, найдешь со временем силы оправдать ее поступок. Прости, не удержался…
– Так что, этих типов отпустили, – продолжил Максим свою мысль, словно не слыша последнего Сениного совета. – Думаю, они уже далеко отсюда, но что самое поразительное, кинжал тоже бесследно исчез! По всей вероятности, им удалось подкупить полицейского, который работал в отделе вещдоков, так как он тоже испарился. Его, кажется, до сих пор ищут. Правда, у меня сведения годичной давности, я уже и забыл об этом происшествии…
– Значит, эта история еще не закончилась! Хорошо, что ты уезжаешь, – впервые сказал Сеня, – а старцу, в таком случае, надо быть осторожным, они могут опять к нему наведаться…
– Это-то меня и беспокоит больше всего! Ты звони, пожалуйста, Борису время от времени, а потом мне, сделай милость, очень тебя прошу. Тревожно как-то…
– Конечно! Какой разговор!
– Ты…, прости меня за все, борода…, сколько я тебе проблем доставил за эти три года, – с трудом подбирая необходимые в таких случаях слова, проговорил Максим, – и пойми меня правильно, видать, не дозрел я еще до каббалы, уж не раз тебе говорил…
– Не будем об этом, – прервал его Сеня, видя, как тяжело даются другу эти признания. – Тут, вот, подарочек тебе небольшой…, в самолете посмотришь.
– Спасибо! – Максим затолкал пакет в сумку и направился к стойке регистрации. – Будем надеяться, что с багажом проблем не будет, ты мой ящик подписал?
– Разумеется! Там твой адрес и номер мобильного телефона. Хотя, могут и тормознуть таможенники. Решат, что золото из страны вывозишь, так что – не расслабляйся. Может, и хорошо, что ты увозишь эти железки, старцу спокойнее жить будет. Забрали, мол, и все. Знать ничего не знаю. Надеюсь, все же, что на конгресс ты в феврале приедешь…
Вдруг Максима, словно током пронзило посреди этого потока воспоминаний! Он даже подскочил на своем диване, пролив из чашки остатки кофе прямо на одеяло.
«Железки! Я же их отдал вместе с комплектующими нарочному из МГУ, который встречал груз из Израиля! Это не удивительно…, как я им, вообще, весь свой скарб не вручил…. Надо немедленно позвонить, телефон должен остаться где-то! Как бы не выбросили…, хотя Сеня подписал мой ящик, стоит, наверное, где-нибудь у них в лаборатории или на складе…, может, они еще ничего не распаковывали даже? Лучше поехать…, как же я мог про них забыть? Не знаю…, или не ехать? Возможно, это и к лучшему, что они там…, меньше соблазна…, я ведь обещал Шимону выкинуть из головы эту блажь…».