Роза и роза
Максим проснулся с ощущением, что во сне он писал стихи. Его неотступно раскачивал внутренний метроном, пытающегося прорваться наружу ритма.
«Хоть бы одно слово вспомнить, – теребил он память, – дальше само пойдет. О чем же я думал-то перед этим? Фараон! Ну, конечно же, конечно! Шимон учил меня о «нисхождении в Египет»! Вслед за этим воспоминанием немедленно всплыли и стихи...
Здесь зима чередуется с летом.
Нереально для нашего мира,
Опаленное солнечным светом,
Бледно-синее небо Каира.
И пески засыпают шальные
Снежный наст, будто хрупкий папирус…
В Подмосковные дали льняные
Мне подмешан «египетский вирус».
Зыбкий сон, не смущаясь, тревожа,
Входит грусть на заре египтянкой –
На богиню Исиду похожа
Горделивой, надменной осанкой.
Словно стон из душевного лона,
Иль скупая мольба о пощаде…
Свет проси у Творца! Фараона
Беспокоят лишь корысти ради.
Максим неожиданно почувствовал перемену в своем настроении. Вдруг, само собой, ниоткуда возникло непреодолимое желание поехать в Московскую группу. Словно чей-то голос настойчиво позвал его издалека. Ему захотелось окунуться в дружественную атмосферу, пусть незнакомых пока, но объединенных одним намерением людей.
«А что, возьму и отправлюсь! Сегодня суббота, значит, все возвращаются оттуда и проблемы уехать не будет. Сейчас куплю билет по дороге в Университет, проведу семинар и махну, не заходя домой!».
Небольшой старинный двухэтажный особнячок на Малой Дмитровке с виду выглядел обшарпанным и неказистым. Поднимаясь по витой лестнице, Максим обдумывал, как ему себя рекомендовать, однако делать этого не пришлось. Первым человеком, кого он встретил в коридоре, был идейный руководитель Центра Миша Всеславский, в миру именуемый начальником производства.
– Привет, – сказал Миша, протягивая руку, – давно приехал? Как там Сенька? Что нового в Хайфе? Я съемочную группу встречаю, проходи в обеденный зал. Ты голодный? Сегодня интервью с одним ученым, как раз по твоей части, поможешь? Надо по тексту пробежаться, чтобы все грамотно было. Сейчас народ встречу и подошлю к тебе редактора нашего.
Максим вздохнул с облегчением, – темп, в котором задавались вопросы, не предполагал ответов, и ему не пришлось краснеть за свою нерадивость. Он прошел в направлении, указанном Мишей, и очутился в небольшой столовой, причудливой конфигурации. Сначала Максиму показалось, что там никого нет, но за еще одним поворотом стены он увидел молодую женщину, убирающую со столов использованную посуду. Его это не удивило, здесь, как и во всех остальных Центрах, у женщин было принято добровольно приезжать, чтобы готовить еду на всю группу и следить за чистотой в помещениях.
– Здравствуй, – приветливо сказала ему женщина, как старому знакомому. – Есть будешь? Сегодня обалденные оладьи из пшенки и суп гороховый. Сейчас я тебя покормлю. Садись, вон, туда, я там уже убрала.
– Я тебя где-то видел, напомни, – озадаченно произнес Максим, пытаясь попасть в ее тон. – Есть, действительно, хочется.
– Мы в Академии встречались на прошлый Песах, я приезжала в Петах-Ткиву.
– Да-да, припоминаю…, только имя запамятовал, извини.
– Скажи, ты уже полюбил каббалу?
– Ну-у…
– А семья у тебя есть?
– Да-а…
– Сколько деток?
– Дочка…
– Вы давно женаты?
– Около двух лет…
– Здорово, я бы тоже очень хотела иметь детей, много, это так здорово, когда у человека большая семья! Меня Ульяна зовут, можно просто Уля.
– Ульяна мне больше нравится, – смущенно улыбнулся Максим, уткнувшись в тарелку, словно не решаясь смотреть на ее милое в ямочках лицо.
– Максим, поторопись, мы тебя ждем в классе, – услышал он голос Михаила.
– Спасибо, все было очень вкусно…, еще увидимся…, – пролепетал Максим, поднимаясь из-за стола.
– Конечно! – Тоном, не допускающим ни малейшего сомнения, отозвалась Ульяна, – я каждый день здесь. А ты насовсем приехал? Всей семьей?
– Нет, семья пока осталась в Израиле, они попозже…
– А! Значит, кормить тебя некому! Придется взять над тобой шефство! Чур, я первая!
Максим сразу включился в кипучую деятельность Центра, интуитивно подстраиваясь под драйв, задаваемый Михаилом, который зорко следил за тем, чтобы никто из присутствующих не оставался без дела.
Субботний вечер пролетел незаметно, наполненный интересным общением и реальной работой. Максим почувствовал прилив сил, некое возвышенное возбуждение, хотелось что-то делать, быть полезным, помогать всем и каждому. Миша быстро ввел его в курс дела, и дал на редактирование научную часть материала книги Учителя, которая готовилась к изданию в самое ближайшее время.
– Посмотри, пожалуйста, все, что касается квантовой физики.
– Механики, – машинально поправил Максим.
– Вот, видишь, ты уже в теме, – засмеялся Миша, – мы же не спецы. Давай, трудись. Вон, компьютер свободный. Переночевать есть где, свободных матрасов полно. Урок начнется, как обычно. Я пока отъеду по делам.
Внимательно просмотрев текст и внеся необходимые поправки, Максим отправился на лестницу покурить. Там, на крохотном круглом стульчике с этой же целью примостилась Ульяна.
– Устал? – спросила она с искренней заботой в голосе. – Совсем не спал?
– Я в автобусе по дороге сюда подремал два часа, так что, ощущаю себя вполне бодро, – доверительно поведал Максим и почувствовал, что краснеет, растроганный заботой молодой женщины. Он так давно не испытывал ничего подобного, что ему уже начало казаться, будто и женат-то никогда не был.
– У тебя дырка на рукаве, – деловито заметила Ульяна. – Давай сюда свитер, пока у вас идет урок, я зашью. Под микроскопом не разглядишь! Знаешь, как я ловко штопаю!
– Неудобно, как-то, – отбрыкивался от ее пристальных забот Максим, опять чувствуя, что краснеет.
– Давай, говорю! Ничего неудобного тут нет. Походишь пока в одной рубашке, у нас тут тепло, не простудишься.
Максим покорно стянул с себя видавший виды свитер и смущенно подал его Ульяне. Руки их встретились, и Максим вдруг понял, что еще немного, и он влип по уши…
«Надо поскорее выбираться из этого омута!», – с ужасом подумал он, решительно потушил сигарету и, резко развернувшись, пошел в класс.