Книга "Зоар"
Войдя в квартиру, Антон услышал азартное возражение Юры. Он тихонько прошел на кухню и сел рядом с ним за стол.
– И все-таки я с вами не согласен, Максим Сергеевич! Не должен гений быть злодеем! Не правильно это! Спор, конечно, с длинной бородой, каждое поколение, наверное, таким вопросом задавалось, но так на него и нет ответа! Всяк при своем мнении остался, а я тоже ищу на него ответ, хочу сам разобраться…
– Чтобы ответить на этот вопрос, Юра, одной психологии или философии не достаточно. Многого ты еще не знаешь.
– Ну, так, объясните мне! Я хочу слышать вашу точку зрения!
– Прежде всего, надо дать определение этих категорий – «добро» и «зло». Я думал когда-то, что, признавая всесилие зла, мы, тем самым, делаем его непобедимым. Но потом понял: здесь все сводится к проблеме выбора приоритетов, к проблеме свободы личности. В одной древней молитве говорится: «Боже! Дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу изменить, дай мне мужество принять то, что изменить не в моей власти, и дай мне мудрость отличить одно от другого».
– Действительно, а на что в нашей жизни мы можем влиять? – Заинтересованно спросил Юра. – Разве мы в силах изменить свою судьбу? Почему природа создала нас такими…, если все предопределено, то какой смысл барахтаться! «Аннушка уже пролила масло», как говорится…
– Можно, я вам историю одну расскажу из жизни, – вмешался в разговор Антон, – с отцом моего друга произошла. Он в начале девяностых ростовщичеством промышлял, потом банчок свой открыл, и вдруг в Бога уверовал, да, истово так, прямо святее Папы Римского сделался. Едет, бывало, на своем шикарном «Лексусе», а как церковь увидит, непременно притормозит и перекрестится. Как-то раз, дело было накануне пасхи, рулит он на какую-то деловую встречу, опаздывает уже, а тут старушечка несла кулич святить, и постовой, тоже, видать, набожный попался, остановил движение, чтобы она могла беспрепятственно достичь своей цели. Папаша моего друга притормозил по привычке, чтобы осенить себя крестным знамением, и, засмотревшись на храм, не увидел взмаха гаишника, ну, и впилися впередистоящий шестисотый «Мерс», а тот, в свою очередь, в «Москвич». Ценовой эквивалент его набожности был таким: ремонт своего автомобиля четыре штуки баксов, ремонт «Мерса» – две штуки, ремонт «Москвича» пятьсот, ну, и постовому за организацию сценария тоже сто баксов пришлось отстегнуть. В задаче спрашивается: кто виноват? Какой выбор мог быть у нашего банкира? Не верить в Бога? Не тормозить перед храмом? Не ездить в пасху мимо церкви? Всегда быть начеку? Вот, сколько вариантов!
– Один мудрец сказал, – задумчиво проговорил Максим, – природа не позволяет нам знать заранее, в каких поступках мы, действительно, вольны, а в каких присутствует лишь иллюзия свободы. Она позволяет ошибаться, как каждому человеку, так и человечеству в целом.
– Но для чего! Должна же быть у нее в таком случае цель! – Воскликнул Юра.
– Ее цель – привести нас к разочарованию в своей способности что-либо изменить в этой жизни и в самих себе. К состоянию полной растерянности и дезориентации относительно того, как жить дальше. Все это делается с тем, чтобы, остановившись, мы могли определить, на что в состоянии влиять.
– Ну, хоть на что-то мы в состоянии влиять, или надо опустить крылышки, дожидаясь конца света, как сейчас в моде? – Спросил Антон.
– Тогда уж лучше быть животным, чем человеком, – засмеялся Юра, – они не в состоянии осмыслить даже сам факт своего существования. В чем заключается свобода воли для человеческой особи? В независимых поступках, в возможности принимать решение, способ действия? Чем ограничивается моя свобода – мною или окружением?
– Понятие свободы воли включает в себя все, – ответил Максим сразу обоим своим собеседникам. – У вас впереди сейчас все ваше будущее, и в самый раз задуматься: кто я в этой жизни – запрограммированный биоробот или существо, наделенное свободой воли?
– Но ведь я могу быть марионеткой и сознавать это! – Горячо возразил Антон.
– Или быть свободным и не подозревать об этом! – Добавил Юра. – Что же получается?
– Есть и еще один вариант: я могу быть независим частично и принимать осознанные решения, то есть, действовать в рамках свой свободы, – добавил Максим, – а там, где я не волен поступать, как мне вздумается – осознавать и принимать степень свой зависимости. Вот, и получается, что процесс осознания себя, окружающих и Природы, так или иначе, сводится к вопросу о свободе воли! Тогда проблема добра и зла решится для вас сама собой.
– Я знаю одно, – сказал Юра твердо, – все, что я делаю, или буду когда-либо делать в своей жизни, – это ради независимости! Чтобы никто не смог меня поработить!
– И ты готов раде этого закабалять других? – Спросил Максим. – Чтобы стать, действительно, независимым, прежде всего надо вырваться из сковывающих рамок собственной эгоистической природы. Давай проанализируем твои действия! Ведь все они вынужденные! Ты подчиняешься внешним обстоятельствам, живешь по заложенному алгоритму поведения. Твои желания диктуют тебе все, кто тебя окружает, ты полностью в их власти! Выбор твой невелик – страдать или наслаждаться. И что ты, в таком случае, выберешь?
– То есть, вы хотите сказать, что я всегда буду стремиться к наслаждению и избегать страданий?
– Ну, конечно! Это же так естественно! Человек постоянно производит расчет, даже, если ему кажется, что он руководствуется самыми благими намерениями. Если изменить систему приоритетов, то даже самый большой трус может превратиться в героя.
– Это что же получается, – изумился Юра, – рядом с нашими желаниями постоянно находится внутренний такой калькулятор, что ли, вычисляющий максимальное блаженство?
– А как же подвиги во имя науки? Разве и они не бескорыстны? – Подлил масла в огонь Антон.
– Развивая науку, мы еще больше становимся автоматами. В этом случае, мы просто развешиваем ярлыки, чтобы стереть «белые пятна». Состояние неизвестности, неосведомленности, это ведь – не свобода, а отсутствие информации.
– Как же обрести свободу? – Обескуражено спросил Юра.
– Человек обретает свободу только в том случае, если откажется принимать во внимание свою эгоистическую природу. Иного пути нет! Это выбор другого вида наслаждения чем то, которого требует моя природа, независимо от моей осведомленности о том, что она предпочитает. Мы не выбираем характер наслаждения, моду, увлечения, образ жизни, досуг, пищу и все такое прочее. Это навязывается нам желаниями и вкусами общества.
– И какой же выход? – Заинтересованно спросил Антон.
– Всего существует четыре фактора, которые созидают и определяют творение:
основа, путь ее развития, внешнее воздействие на путь развития основы и, так называемый, «сторонний».
– Как говорил Винни Пух: «Сава, не можешь ли ты говорить чуточку проще?», – сказал Юра, сладко зевая, вдруг совершенно потеряв интерес к теме беседы. – Лично я ничего не понял.
– Первый и второй факторы относятся к сути творения и являются неизменными, Это некая твоя константа, если угодно, а третий и четвертый – к внешнему воздействию. Третий фактор должен положительно влиять на процесс твоего формирования. То есть, окружение надо выбирать очень тщательно. Проще сказать не могу. Ведь этому посвящена целая наука, не хочешь же ты, чтобы я читал тебе лекции еще и по месту жительства, – свернул разговор Максим, видя, что Юру утомили его рассуждения.
– Да, вы его совсем усыпили, – засмеялся Антон, – Максим Сергеевич, у Юры уже глаза закрываются!
– Я не сплю, просто моргаю медленно! – Тоже засмеялся Юра. – Да сложно это все…, но хотелось бы разобраться…
– Отлично! – Антон выскочил из-за стола и сделал шутливый книксен. – Тогда я осознанно, пользуясь своей свободой выбора, прошу вас, Максим Сергеевич, дать мне, наконец, почитать Книгу Зоар! Прямо сейчас, сию минуту, мы с вами пойдем в вашу комнату, и вы при мне достанете ее из сумки!
– Прости, Антон, – смутился Максим, – я, действительно, забыл. Ты прав, можешь меня конвоировать.
Они направились в комнату Максима, а Юра подумал, тревожно глядя им вслед: «Что-то тут не чисто…, странно Антонио себя ведет! Тон мне его не понравился, да и взгляд какой-то бегающий был…. Что же он задумал? Уж не продался ли, часом, Вахонину! Пойти с ними, может? Неудобно как-то…, нет, все-таки я должен предупредить Максима Сергеевича, что за ним ведется слежка! Не зависимо оттого, участвует Антон в этом или нет. Как там говорится? Предупрежден, значит, вооружен! Да, фиг ли толку…».
Максим скинул на пол с сумки свои старые джинсы, и ему в глаза опять бросился красивый деревянный футляр, лежащий сверху. Он нерешительно взял его в руки, но открывать не стал.
– Это может подождать, – сказал Максим, ставя футляр на свой письменный стол, – сначала Книга, вот, она, голубушка! Только обращайся с ней осторожно, это эксклюзивное издание, видишь переплет какой роскошный, из телячьей кожи!
– Спасибо, Максим Сергеевич! Я даже дышать буду в другую сторону! Все, можете теперь с чистой совестью заниматься своими делами, не буду вам больше докучать!