Закон бумеранга
«Сидел индеец на берегу ручья и горько плакал, оттого что никак не может выбросить свой старый бумеранг…, – оторопело произнес Максим, не в силах отвести взгляд от разобранного на составные части кинжала. – Как ты мне надоел! Кто бы только знал! Нет, и все-таки ты, Волков, последний тупица! Ведь недаром он возвращается ко мне, как шпаргалка к двоечнику, а я так и не дотумкал, что его можно разобрать. А еще Сенька говорит, что у меня пытливый ум и шкодливые лапчонки! Теперь, вот, решили все разжевать и в рот положить, но кто? Что же мне делать?».
«В первую очередь успокоиться», – словно подсказал ему кто-то изнутри. Максим внял этому безымянному голосу и в нарушение всех, им же самим установленных правил, достал из ящика письменного стола внушительную пенковую трубку, забытую в достопамятные времена в его доме знаменитым доктором Адамсом. Он набил ее поплотнее ароматическим табаком, хранившимся с тех же пор в лакированной старинной палехской шкатулке, – символическом подарке однокашников, – на крышке которой был изображен серый вол, похищающий царевну, и с наслаждением затянулся.
«Что ж, станем рассуждать логично! Есть три группы вопросов, требующих ответов. КТО и ГДЕ? ЗАЧЕМ? ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ? Вот, в такой последовательности и будем их искать, ответы эти…. Пойдем оттого, кто мог подложить футляр с кинжалом? Если считать, что это произошло до пересечения границы, то, во-первых, Мири, которая собирала мои вещи. С меньшей долей вероятности, Сенька. Кроме них остается только таможня. Кого мне, спрашивается, подозревать? Нет! Не правильно я рассуждаю! Не с этого конца надо начинать. В первую очередь, следует понять, с какой целью мне его подбросили, это – самое важное, тогда я пойму и все остальное».
Максим извлек из футляра сверкающую алмазами гарду кинжала и обомлел, – она легко раскрылась в его руках, словно двустворчатая раковина моллюска!
«Опаньки! – Максим даже присвистнул от удивления, – да, тут послание! Сколько раз держал кинжал в руках, но мне и в голову не пришло, что в рукоятке может быть что-то спрятано…, поглядим. Только бы пергамент не порвать, он такой древний, аж страшно его в руки брать!».
Осторожно развернув тончайший свиток, он увидел с одной его стороны какие-то чертежи, оборотная же сторона была вся испещрена непонятными значками, напоминающими древнюю клинопись.
«Должно быть, схема сборки и инструкция по применению, написанная на каком-то очень древнем языке, что же…, Господи! Не может быть! Да, это же мой прибор! Ну, конечно, вот, все детали вычерчены, а тут, очевидно подробно описано, в какой последовательности…».
Дрожащими от волнения руками, он осторожно свернул пергамент и водворил его на прежнее место.
«Да-а-а, – протянул озадаченно Максим, – все ясно, что ничего не ясно. С уверенностью можно сказать только одно: кинжал подбросил человек, совершенно точно знающий, что комплектующие прибора находятся у меня. А такой человек – один. Сенька. Но это же полный абсурд! Ни за что не поверю, хоть на куски меня разрежь! Тогда остается все тот же круг лиц…, Мири, таможня…, словом, опять бумеранг! Ладно, оставим эту головоломку до другого раза, в конце концов, не так уж и важно, кто подбросил, а вот, цель, кажется, ясна. Этот таинственный НЕКТО желает, чтобы я вывел его на местонахождение прибора, назначение которого абсолютно мне неизвестно! Возможно, оружие неизвестное мощнейшее…, тогда посредник должен быть связан с какой-то таинственной воинствующей организацией…, или желает, чтобы я собрал его, но почему в таком случае сами прибор не собрали? Они не знают, где он! В том-то все и дело! Может быть, кто-то узнал, что я вывез его из Израиля, но то, что я случайно передал его в МГУ, никому и в голову не пришло. Если бы не мое состояние в тот момент, по приезде, я бы привез его сюда. А хранил бы, скорее всего у себя дома. Подумаешь, не очень громоздкие ящики! Вполне могут поместиться где-нибудь на лоджии, например. Возможно, они уже проверили это? Надо у ребят спросить, не заметили ли они чего-то подозрительного…, нет, не стоит…. Пусть все останется, как есть. Я дал слово Шимону, и я его сдержу, пока он сам мне не позволит. Однако мне ведь никто не запрещал работать в МГУ…».
Антон в соседней комнате весь извелся от неизвестности. Приложив ухо к стене, он внимательно прислушивался к тому, что происходит за ней.
«Нашел или нет? Половицы у него скрипят. Ходит, бормочет что-то тихонько, значит, уже…. Что, интересно, он должен был найти-то? Может, зайти к нему с невинным каким-нибудь вопросом, вроде как мне что-то непонятно, хочу, чтобы объяснил…, нет, нельзя так рисковать, иначе комп мой накроется. Надо набраться терпения…».
В этот момент в комнату тихонько вошел Юра. Не долго думая, застав Антона за неблаговидным занятием, он схватил его за грудки, и, злобно глядя прямо в глаза, прошипел:
– Ты зачем Максима Сергеевича Вахонину сдал, Иуда-Христопродавец? Сколько он тебе пообещал?
– С ума сошел, – оторопело заморгал глазами Антон, – с чего ты взял? Как с цепи сорвался, вот, придурок!
– Думаешь, не вижу? Да, по глазкам твоим поросячьим бегающим я сразу все понял, и, по голоску медоточивому! Решай: или мы немедленно идем к нему, – он кивнул на стену, – и все ему рассказываем, или я тебя сейчас отделаю, как Бог черепаху! Выбирай.
– Никуда я не пойду! – Решительно заявил Антон, отрывая пальцы Юры от своего свитера. – Отправляйся один, если считаешь нужным. Я знать ничего не знаю! Это тебе везде слежка мерещится, телевизор надо меньше смотреть, а то нагляделся ужастиков всяких дурацких, вот, тебе и мстится разная чушь. Иди, выставляй себя на посмешище, пускай Максим Сергеевич повеселится! А меня оставь в покое, я к этой истории никакого отношения не имею. А что, если ты вообще факт вербовки тебя соседом нашим выдумал, чтобы интерес к своей персоне возбудить? Кто может это подтвердить? Будет немолодой почтенный человек связываться с такой чепухой! Хотя я его, может, больше, чем ты ненавижу, но у меня есть на то свои причины, о которых тебе знать не обязательно…, но чтобы вербовать студента! Это, знаешь ли, через чур!
– Ладно, – уже менее уверенно, но все еще угрожающе, прошипел Юра, – я поду! Но ты запомни, что с этого дня я с тебя глаз не спущу, и если с его головы упадет хоть один волос…
– То ты купишь ему «Стволомин» для укрепления волос, – цинично усмехнувшись, закончил фразу Антон. – Иди, только меня к этой истории не приплетай, пожалуйста!
Юра громко хлопнул дверью и в сердцах выскочил из комнаты.
«Однако если мои догадки верны, – продолжал между тем лихорадочно размышлять Максим, – значит, за мной непрерывно следят и ждут, что я стану делать, когда обнаружу кинжал. Представляю, как они извелись от моей безалаберности! В сумку-то я почти три месяца не удосужился заглянуть! Если бы не Антон…, стоп! Антон! Нет, не может быть! Вахонин, конечно! Он же профессионально стучит уже не одно десятилетие, это в поселке знает каждый. Герой войны невидимого фронта. То-то он у нас все время трется! Связан Тихоня с этим, ох, связан, чует мое сердце. Что же делать? Дома кинжал держать нельзя. Надо немедленно его спрятать, но куда? Если я сейчас выйду из дома, за мной могут проследить…».
В дверь тихонько постучали. В комнату вошел Юра, он выглядел встревоженным. Приложив палец к губам, парнишка нарочито громко произнес:
– А не испить ли нам чаю, Максим Сергеевич? Как-то не хочется делать это в гордом одиночестве. Антон мне отказал…
Максим пристально взглянул ему в глаза и сказал:
– Иди, заваривай, что-то и мне спать совсем не хочется.
Он написал на листе бумаги несколько слов, завернул футляр с кинжалом в старую газету и положил сверток в котомку, изготовленную некогда изобретательной Таисией Петровной из его поношенных джинсов.
«Да, покойница любила с такими, вот, котомками в лес за грибами ходить! – Подумал он с нежностью, – я напрасно ее высмеивал, пригодилось-таки и мне старушкино рукоделие…».
Рано утром Юра вышел из дома с невзрачной самодельной авоськой в руках. Он сел на автобус, отправляющийся в Москву в 5.30.
– Вы что, – так и не ложились? – Сладко зевая, спросил Антон, появившийся в обычное время на кухне, – а Юрец где?
– На утренней пробежке, разумеется, – ответил Максим, как можно более естественным голосом, – он же у нас спортсмен! Это мы с тобой ленивые разгильдяи.
«Кажется, я что-то проспал, – подумал Антон с досадой. – Ладно, я свое дело сделал, ноутбук отработал честно, а с остальным – пусть наш хмырь сам разбирается. Это уже за отдельные деньги…».