Когда Учитель уходит
Максим проснулся, когда за окнами было еще темно. Он полежал некоторое время с открытыми глазами на узкой, жесткой кровати Учителя, затем, решительно поднялся, сделал несколько согревающих движений, по скрипучим половицам подошел к столу и включил старинную настольную лампу под стеклянным зеленым абажуром, отчего маленькая комнатка стала похожа на аквариум. Все ее убранство составляло три предмета: кровать, стол и невысокий шкаф с книгами. Максим обвел взглядом пустые стены и сел на шаткий табурет подле стола.
«Как странно, – подумал он с тоской, – это теперь принадлежит мне…, а ведь когда-то я входил в этот домик с таким трепетом! Здесь все еще переполнено его присутствием. Вот, он и наступил…, тот момент, когда Учитель ушел. Как можно рассматривать это событие с рациональной точки зрения, не поддаваясь чувствам и эмоциям?! Ведь через его душу я говорил с Творцом, а теперь? Ничего, кроме боли и ужасающей пустоты вокруг..., бездонной, незаполнимой.
Он столько раз объяснял, как научиться обходиться без него, словно готовил меня к своему уходу, а сейчас я даже вспомнить не могу, что именно говорил Учитель. Ясно, что там, наверху есть свои расчеты, когда его забрать…, свои виды на каждого из нас, но сейчас я чувствую себя настолько одиноким, будто брошенный под забором щенок, хочется завыть, заскулить во весь голос…. Какое же это страшное чувство – одиночество!».
Максим подошел к окну, тьма за которым уже начала понемногу рассеиваться, предвещая скорый восход солнца.
Вдруг, он словно услышал у себя за спиной знакомый голос:
«Здесь не о чем плакать. Нужно наполнить эту пустоту, которая сейчас кажется тебе ужасающей, своими усилиями. Теперь иди один. Выстраивай напрямую духовную связь с Творцом».
«Но как же, как? – Воскликнул Максим вслух. – Я не вижу пути!».
«Сказано: «Хлеб с солью ешь, пей воду и спи на земле». Это справедливый суд. Все, что используешь сверх того, ты обязан искупить посредством исправлений. Главное, пойми принцип – за все ты обязан будешь заплатить страданиями, а если почувствовал облегчение, используй его поскорее, ради исправления. Эти ощущения еще придут, и если ты хочешь прикрепиться к закону справедливости, то должен в своей жизни привести все в соответствие с ним, до самой глубины, связать тысячью нитей. Никогда ты не можешь делать то, что тебе хочется, но это раскроется перед тобой как система…».
«Когда я был в самом начале этого пути, мне казалось, что я видел и понимал гораздо больше. Считал, как и все, что в чем-то прав, в чем-то виноват, а теперь я чувствую себя абсолютным грешником. Но даже не это главное! Главное то, что я все отчетливее осознаю, насколько бессилен, самостоятельно избавиться от собственного зла! Мне никогда не освободиться от своего эгоизма и не перейти махсома. А теперь, когда ты оставил меня – особенно!».
«Ни одно изменение не происходит сразу. Первый этап ты уже преодолел: осознал, что не можешь самостоятельно избавиться от своего эгоизма. Затем, ты получишь Высшую силу, которая поможет тебе нейтрализовать его, сделать на него сокращение. Это и называется переход махсома, где ты получишь состояние «ибур», «зародыш»».
«Что я буду испытывать при этом, и как мне следует себя вести?».
«Подобно эмбриону внутри материнского лона, который полностью аннулирует себя. Его растит мать. Тебе будет добавляться все больший эгоизм, а ты станешь делать на него все большее сокращение. Такой период называется «девять месяцев внутриутробного развития».
«А что – потом?».
«Ты получишь экран на первую силу желания, который прежде был у тебя нулевым. Ты просто отталкивал от себя все и существовал в слиянии с Высшим, как плод в утробе матери. Первый авиют будет означать твое рождение, выход в самостоятельное существование. Для тебя начнется «двухлетний период вскармливания». То есть, ты будешь использовать определенное количество эгоизма, но с условием отдачи».
«Тогда я смогу использовать Высший свет ради Творца?».
«Да, но этот свет будет еще очень слабым, подобно грудному молоку для младенца. Этот особый вид питания под полным контролем Творца ты будешь получать до тех пор, пока не приобретешь экран с авиютом два, уже наполненный свойствами отдачи, бины».
«Тогда я смогу управлять всеми своими желаниями ради отдачи? Но ведь это не окончательная стадия моего развития?»
«Такой период роста условно длится до тринадцати лет. После этого ты, постепенно переходя от меньшего желания к большему, можешь начать получать ради Творца. Этот взрослый уровень продолжается примерно до семидесяти лет».
«А что будет в семьдесят лет?».
«Этот возраст соответствует семи сфирот – от хесед до малхут. Им полностью заканчивается исправление, которое твоя душа должна проделать. Это ее путь, у которого есть копия в нашем мире».
«Значит, в духовном мире также существуют духовные отец и мать, есть понятие семени, трех первых дней его существования, сорока дней развития, затем, девяти месяцев. А на десятом? Что будет дальше?».
«На десятом месяце человек уже не может развиваться. Десятой сфирой пользоваться нельзя».
«Ты всегда что-то утаиваешь от меня! Словно я неразумное дитя. Это имеет отношение к обычной душе, а те – особые – души, что спускаются из самого высокого корня в системе Адам? Ведь ты сам говорил, что существует душа, которая нисходит в наш мир всякий раз, когда происходят значимые исторические события…, она может пользоваться десятой сфирой?».
«Ты все норовишь проникнуть в тайны Торы! Твой черед получить все знание еще не пришел. Любому действию должно предшествовать правильное намерение».
Голос Учителя смолк, и урок больше не возобновлялся. Максим с сожалением вздохнул и снова подсел к столу. Его взгляд упал на раскрытую книгу, которую, насколько он знал, Шимон изучал на протяжении многих лет. Максим вдруг увидел, что это была, собственно, не книга, а что-то вроде толстой самодельной тетради, сшитой из отдельных листов тончайшего пергамента. Он попытался проникнуть в смысл этого сочинения, явно переписанного чьей-то трудолюбивой рукой, и с изумлением осознал, что перед ним находится текст, буквы которого абсолютно точно соответствуют таинственному свитку, найденному им в рукоятке кинжала.
«Клинопись! Та же самая пиктограмма, что и в инструкции! Шимон знал этот язык! – воскликнул Максим с горечью. – Я так и думал! Теперь все потеряно, мне уже никогда не придется спросить его об этом! Что ж, зато я полностью свободен от данного ему обещания, – не собирать прибор, пока он жив. Если Учитель не напомнил мне про него в свой последний час, значит, нет ничего страшного в том, что я попытаюсь все же осуществить то, что задумал!».
В этот момент раздался стук в дверь. Пришел Борис и сообщил, что Мири приедет к обеду.