Макс
25.08.2028
Владимир проснулся и посмотрел на часы – час дня. Он не имел ни малейшего понятия, как вчера попал домой, помнил только, что был на вечеринке, со всеми поругался и ушел, хлопнув дверью. Еще ему снился какой-то очень странный сон, но о чем был сон, Владимир, как ни пытался, вспомнить не мог. Зазвонил мобильник. Владимир нехотя взял трубку.
– Живой? – это была Танька.
– Живее всех живых, почти как мой знаменитый тезка.
– Твоего тезку уже давно похоронили. Новости слушать надо.
– Да? Упустил, каюсь.
– Ну ладно. Ты вчера так напился, а потом еще и сбежал куда-то. Целый час тебя искали. Когда нашли, еще минут десять в машину заталкивали, пока ты не уснул.
– Ничего не помню, – признался Владимир.
– Первая стадия белой горячки. Лечись, герой.
– Постараюсь. Пока.
Вставать не хотелось. Владимира накрыла волна меланхолии. Он подумал, что от него ничего не зависит в этой жизни, и никогда не зависело. Как будто какая-то сила вела его все это время. Но куда? И зачем? Мог ли он что-то изменить? Он стал перебирать в памяти разные события, произошедшие с ним, и каждый раз ловил себя на мысли, что если бы он вновь попал в ту ситуацию, то поступил бы точно так же, как раньше. Он поступил? Или с ним поступили? Почему тогда, в девятом классе, у него не хватило храбрости поцеловать свою первую любовь – Свету? Или почему он не послушал отца и пошел учить физику, которая способна прокормить всего несколько дней в месяц? У Ньютона и Эйнштейна по этому поводу ничего не было.
Владимир достал ручку и чистый лист бумаги. Когда-то, опытным путем, он установил, что запись и анализ своих мыслей помогает ему выйти из депрессии. Нужно попытаться найти причину внутреннего дискомфорта. «Что же мне действительно мешает? – думал Владимир. – Может быть, моя беспомощность?»
«В чем состоит моя свобода выбора?» – написал Владимир. Он подумал, что, наверное, так же как он сейчас, этот вопрос задавали себе все великие умы человечества: Шопенгауэр, Камю, Ницше. Ему вспомнилась надпись в университетском туалете: «Эйнштейн умер. Менделеев умер. Ломоносов умер. И я что-то себя плохо чувствую». Ведь никто из них так и не ответил на этот вопрос. Все мысли вели к выводу, что в личности Владимира на самом деле нет ничего личного. Одно название – «личность». Ну, например, родился он в России, в определенное время, в определенной семье. Родителей, как говориться, не выбирают. А что выбирают-то? Может, математические способности, или любовь к физике? Это просто гены. Вместо того чтобы перенять от отца что-то хорошее, он получил по наследству лень и физику. А что потом? Его поместили в определенную среду: математическая школа, шахматный кружок, плавание. За него все решали родители и школа. А он, может быть, космонавтом хотел стать! Или футбольным вратарем! А потом? Потом общество, с помощью рекламы, навязывает свои желания, стиль жизни, одежду, еду. Да зачем повторяться?! – Читайте Пелевина.
Владимир отложил ручку в сторону. Не удивительно, что такая терапия не помогла. Не найдя в себе ни капли свободы выбора, Владимир решил, что прогулка по городу должна хоть как-то развеять его удрученное настроение. Он бродил по улицам, пугая прохожих своим отрешенным взглядом. Домой он возвращался под вечер. Было еще светло. Какое-то странное, тревожное предчувствие терзало его весь день. Он как будто ждал какого-то переломного события в своей жизни. Это не обязательно должно было быть что-то грандиозное, но он был уверен, что произойдет оно именно сегодня. Он не знал, как оно отразится на его дальнейшей судьбе. В какой-то момент, кажется, во время обеда в одной забегаловке, он испугался и решил, что надо поскорее пойти домой и отсидеться там до завтрашнего дня. Потом он стал убеждать себя, что все это просто нервы, и ему лезут в голову разные глупости, но тревога не проходила. С ним определенно должно было произойти что-то неизбежное, что-то, что не смог бы предотвратить никто в мире. Он шел домой, словно загипнотизированный удавом кролик, идущий к нему в пасть и знающий, что приближается к своей смерти, но не в силах ничего изменить.
Мимо проехала пожарная машина, раздирая воздух своей резкой сиреной. Владимир почувствовал запах дыма. Собственно, запах этот сопровождал его уже несколько минут, но только сейчас он осознал, что где-то недалеко произошел пожар. Страшное предположение кольнуло его, словно остро заточенный нож. Когда он увидел окна своей пылающей квартиры, это не стало для него неожиданностью. Напротив, он расслабился, как будто сбросил с себя тяжелую ношу. Подход к дому был оцеплен. Владимир подошел к толпе людей, стоявших неподалеку. Кто-то кричал, кто-то плакал. Никаких мыслей у него не было. Он тупо переводил взгляд с людей на окна своей квартиры, в которой сейчас, наверное, догорали все его документы и немногочисленные сбережения. Горело несколько квартир на двух этажах.
– Все так неожиданно началось. Вдруг вспыхнуло. Два этажа сразу! – рассказывала одна старушка. – Ну, я сразу пожарных и вызвала.
– Это точно Колька поджег. Я его сегодня видел. Опять напился. Еле на ногах стоял, – сказал мужчина высокого роста.
– Не. Два этажа сразу загорелись. Колька исключается. Он же не пиротехник, – ответил кто-то из толпы.
– Да, дела..., – услышал Владимир чей-то голос рядом с собой.
Он повернулся и увидел лысеющего мужчину интеллигентного вида, лет пятидесяти, с веселыми, внушающими оптимизм, глазами. Мужчина был полной комплекции, и его широкая кожаная куртка придавала ему вид Колобка.
– Вы тоже в этом доме живете, то есть жили?– поинтересовался Владимир.
– Живу, живу, – сказал мужчина и протянул Владимиру руку. – Максим Александрович. Или просто Макс.
– Владимир, – сказал Владимир и пожал руку.
– Ну что? Пойдем праздновать начало новой жизни? – предложил Макс, похлопывая Владимира по плечу. В его речи улавливался еле заметный акцент.
– Не понял? – удивился Владимир.
– Поехали. У меня тут друг с машиной. Посидим где-нибудь.
– Поехали, – согласился Владимир. – Ночевать все равно негде.
Они подошли к машине. Новенькая, серого цвета BMW. Машина и вообще вид Макса и его друга явно не соответствовали прототипу среднестатистического жильца хрущевки.
– Это Фил, – представил Макс своего друга, садясь рядом с Владимиром на заднее сиденье.
Фил повернулся к Владимиру и улыбнулся. У него не хватало переднего зуба, но это никак не могло испортить очарования его улыбки. Он был немного старше Владимира. Волосы зачесаны на пробор. Высокий лоб. Правильные черты лица с крупным прямым носом. Твердый взгляд выдавал внутреннее спокойствие и уверенность в себе. Как оказалось в последствии, сам он плохо говорил по–русски, но, видимо, почти все понимал.
– Фил, у нас новый приятель – Владимир, – сообщил Макс. – Поехали в какой-нибудь ресторан, отметим наше знакомство.
– Ооокей, – сказал Фил, заводя машину.