Все мы эгоисты. Как же нам организовать хотя бы обычную жизнь в человеческом обществе, чтобы не пожрать друг друга?
Для этого люди согласились с тем, что мы все-таки не можем обходиться в одиночку. В чем-то другие обслуживают меня, в чем-то – я их, и без этого нам никуда. Поняв это, мы договариваемся: давайте делать это, не дожидаясь безвыходной ситуации, а из милости: я немного уступаю тебе, а ты – мне.
Скажем, я еду на машине, и вдруг кто-то передо мной останавливается – тогда и мне надо остановиться. Кто-то стоит в очереди передо мной – и мне надо подождать. Я трачу на других время, бензин, деньги, поскольку все мы договорились о взаимном участии и должны платить за него.
Мы создаем кассы взаимопомощи, больничные кассы, пенсионные кассы… Человеку понятно, что стоит платить больничной кассе, даже если он здоров. Здесь эгоизм усматривает свою выгоду. Так мы заранее идем на уступки, поскольку нуждаемся друг в друге. Это и есть "милость": мы готовы на определенную отдачу ближним, потому что без них нам не прожить.
В результате, люди делятся на две категории: одни выступают за "милость", хотят, чтобы всё было "красиво", а другие, наоборот, держатся категории "правды": "мое – мое, твое – твое". На чьей же стороне истина? Ни на чьей.
Однако если каждый цепляется за свое – общество разрывает на части, а если мы добавляем милосердие, то можем немного смягчить, подсластить ситуацию. В итоге человеческие общества на протяжении истории отличались друг от друга соотношением двух этих подходов.
Общество может быть мягче или жестче. Капитализм в чистом виде шутить не любит: заработал – получай, не заработал – умирай с голоду. Другие понимают, что это не выход, потому что голодные придут и ограбят, а то и зарежут. Стоит дать им что-то "из милосердия".
Так человечество и развивается, но мира на этом пути оно достичь не может. Правда – удел сильных, милосердие – удел слабых, а справедливость стоит посередине, как опора весов, чтобы их чаши могли колебаться. Тем самым общество удерживается от саморазрушения, но это не приближает его к настоящему миру – к примирению и взаимодополнению.