Горящий куст в Коцке [3]

Согласно одному из рассказов, в то время в Коцк приехала Темриль, известная богатая женщина из Варшавы. Она привезла с собой много денег. Вообще, Темриль из семьи Берксон была легендарной личностью, широко известной польским евреям. Она была женой реба Берки и невесткой реб Шмуэля Якубовича. Реб Шмуэль был основателем династии Берксонов, его именем назван большой район возле Варшавы - Шмуливицка. Берксоны были для евреев Польши тем же, что Ротшильды для евреев Западной Европы.

Семья Берксонов владела поместьями, лесами, полям, фермами, она вела дела с известными богачами и даже с царским двором. Корабли Берксонов везли зерно, кожу, древесину вниз по Висле, в Данциг. Темриль принимала самое активное участие в торговых операциях семьи. Однако, свою известность среди евреев Польши она получила не как удачливая купчиха, а как женщина, тратящая огромные деньги на благотворительность, помогающая большому количеству людей. Говорили, что в Варшаве не было ни одной синагоги, которая бы не получила помощь от Темриль. Она помогала всем еврейским организациям, занимающимся благотворительностью, больницам и, вообще, всем страждущим.

Темриль широко помогала также и хасидским дворам в Польше. Много хасидов работало в её поместьях и в её лесопильнях. Она предоставляла работу даже адморам (хасидским ребе) в её торговых домах и в управлении. Рассказывали, что она собственноручно стирала рубашки знатокам Торы, рассматривая это как большую честь для себя.

Слухи о материальных трудностях в Коцке достигли ушей Темриль. Она слышала, что хасиды в Коцке ходят голодные, оборванные, нуждающиеся в самом необходимом. Ей также передали, что раббиМендл в последнее время отказывается принимать деньги от богатых хасидов, а денег, которые зарабатывают сами коцкие хасиды не хватает даже на буханку хлеба.

Темриль приказала своему кучеру выбрать четырёх лучших коней и запрячь их в свою прекрасную карету. Карета быстро понеслась по дорогам, ведущим из Варшавы в Коцк.

По дороге она наслаждалась красотами природы и её душа радовалась единению с ней. Постепенно ей вспомнилось прошлое. Польша в те времена, как известно была захвачена Россией. В 1794 году вспыхнуло полькое национально-освободительное восстание против русского царя. Восстание было жестоко подавлено. Русские солдаты и казаки бесчинствовали в городах и сёлах Польши, расправляясь, разумеется, не только с поляками, но и местными евреями.

Много еврейской крови пролилось тогда. Тесть Темриль, реб Шмуэль поставил тогда у себя во дворе две бочки с золотыми рублями. Он платил за каждого живого еврея два рубля, а за каждого мёртвого - только один. Русские сразу же перестали убивать евреев, предпочитая получать по два рубля. В то же время они принесли трупы уже убитых евреев, которые были и были похоронены после этого согласно Торе. Когда первые две бочки опустели, реб Шмуэль приказал выставить новые - он разорился в то время, но много евреев благодаря этим деньгам было спасено.

Темриль вспомнила другой случай, когда уже она выставила бочку с деньгами. светский еврей, Йосеф Перил из Тарнополя, борющийся против религии, написал книгу, направленную против хасидизма. Так вот, Темриль платила каждому, кто приносил ей эту книжку, которую она изымала. Её принесли целую гору этих книжонок. Тогда она облила их нефтью и с сияющим лицом подожгла их.

Теперь она едет в Коцк, она хочет полностью избавить коцких хасидов от заботы о заработке. Она хочет выделить им огромные деньги, которые позволили бы им служить Творцу не думая о хлебе насущном.

Приезд Темриль вселил надежду в сердца хасидов. Они увидели в этом перст Божий, страдания уменьшатся, голод уйдёт.

Кроме того, их сердца гложет сомнение - а нужны ли вообще страдания?

Рабби Ицхак Меир зашёл в комнату рабби Мендла и рассказал о приезде Темриль, и добавил, что она собирается всё время давать деньги хасидам, чтобы они смогли всё своё время посвятить служению Творцу, не заботясь о пропитаниии. Рабби Мендл встал с места и гневно сказал:

-Ицхак Меир, не дай Б-г, если у нас не будет нужды! - и после короткой паузы добавил, - Творец проклял Змея, искусившего Хаву и сказал: "Проклят ты из всех животных полевых, на брюхе своём будешь ты ползать, и прах будет твоей пищей все дни жизни твоей" - Разве это было бы проклятием, если бы Змей ел прах, и при этом чувствовал вкус еды? Более того - это было бы благословение - где бы Змей ни ползал - везде есть прах, то есть его припитание. Но Творец сказал Змею я дам тебе всё, жри всё, что тебе захочется, никогда ты не будешь чувствовать ни в чём недостатка, более того, тебе не нужно будет обращаться ко мне за помощью. Ты слышишь, наказание Змея как раз и заключается в том, что ему ничего не надо от Творца...Ему незачем к нему обращаться?!..

В глубокой задумчивости вышел рабби Ицхак Меир из комнаты рава. Хасиды видели в приезде Темриль спасение, посланное с Небес, а рабби Мендл увидел в этом приезде испытание, посланное с Небес, с помощью которого наконец определится степень верности людей его пути, степень их исправления.

Вдруг рабби Мендл подошёл к двери, ведущей из комнаты в бейт-мидраш, взял один из мешочков с золотыми монетами, привезенными Темриль и высыпал его содержимое на пол. Потом он вернулся, стал возле двери и сказал:

-Сейчас я узнаю, кто может вытерпеть кнут, а кто не стоит даже того, чтобы его кнутом ударили!

Рабби Мендл стоял возле входа в свою комнату и смотрел на своих хасидов. Темриль тоже стояла возле входа в бейт-мидраш, только снаружи и тоже смотрела на разбросанные по полу золотые монеты.

В бейт-мидраше настала тишина. В этой тишине можно было услышать биение сердец хасидов. Никто не шолохнулся, никто не нагнулся за монетами, которые рассыпались повсему бейт-мидрашу. Вдруг один из хасидов нагнулся и протянул руку к монетам.

Секунду он медлил, не решаясь прикоснуться к ним, как будто монеты были раскалены. Но в конце-концов он не выдержал. Он упал на кучу монет и начал загребать их. Вслед за первым сломались и другие.

Рабби Мендл окаменел. Его взгляд разил как удар меча. Этот взгляд был похож на взгляд пророка, спускающегося с горы со скрижалями Завета и увидевшего, что люди, ради которых скрижали были высечены, танцуют вокруг Золотого Тельца. Отчаявшийся и разочарованный, тяжёлой поступью вошёл рабби Мендл в свою комнату, но когда рука коснулась ручки двери он вдруг повернул голову к своему помощнику рабби Гиршу Бару и сказал:

-Если кто-нибудь из этих посмеет постучать в мою дверь, выгони его палками! Моя дверь теперь будет всегда закрыта перед этими, протягивающими руку. Машиах собирается освободить мир... но некого освобождать.

Усталость и раслабленность пришли к рабби Мендлу. Он приказал закрыть дверь своей комнаты, оставляя себя в одиночестве. Рабби Мардехай Йосеф видит растерянность хасидов и ему кажется, что это стадо овец, заблудившееся в пустыне. Стадо, которое оставил пастух. Он обрёк его на гибель от бурь и палящего солнца.

Хасиды прильнули к рабби Мардехаю Йосефу, моля его о том, чтобы он их приблизил и подбодрил. Рабби Мендл в закрытой комнате живёт в своём, духовном мире, а рабби Мардехай Йосеф сидит в комнате на постоялом дворе, окружённый хасидами и прозрачно намекает:

-Свет слишком силён. "Большое светило" нуждается в "малом светиле" и в звёздах. Малое светило служит мостом между большим светилом и звёздами...

Для хасидов уже не секрет, что существуют разногласия между рабби Мендлом и его великим учеником. Об этом шепчутся и в бейт-мидраше, и на постоялых дворах. Тоска и подавленность пришли в Коцк так как всё больше проявляются противоречия между двумя системами. Рабби Мардехай Йосеф сказал:

-Уже в Пшиске нашего рава называли "Сжигающий Огонь". Разумеется, он достоин этого имени. Более того, сейчас он уже достиг более высокого уровня - "Огонь пожирающий огонь". Но разве можно жить вместе с огненным столпом, горящим всё время? Но разве не опасно приближаться к нему, ведь приблизившийся может сгореть.

Рабби Ицхак Меир ответил на это:

-Это верно, Мардехай Йосеф, человек горит в огне, но в это время в нём сгорают пятна проказы - эгоизма, которые спрятаны в человеческой душе. Огонь очищает душу. Разве не ради этого мы пришли в Коцк?...

Есть ли силы у хасидов находиться между этими двумя горами?...

Ореол тайны висит над тем шабатом, в который произошла буря, во время которой туман, окутывавший рабби Мендла сгустился и превратился в тучу, скрывшую его от глаз человеческих.

Хасиды почти ничего не рассказывают об этом шабате. Всё, что они говорят о нём можно свести к одной фразе: "Тот шабат, когда наш Ребе заболел". Так рассказывают о развитии событий...

Это было в те недели, когда рабби скрылся от своих хасидов. Он в одиночестве сидел в своей комнате. Только рабби Ицхак Меир и рабби Гирш из Томашова могли заходить к нему. Рабби Ицхаку Меиру рабби Мендл поверял свои тайны.

В последнее время рабби Мендлу стало известно о несчастьях, постигших евреев Польши. В этом, 1839 году вновь обострилась борьба между польскими революционерами и царскими властями. Евреи опять оказались между двух огней. Десятки евреев были повешены русскими по подозрению в шпионаже в пользу поляков. В то же время десятки евреев были убиты польскими повстанцами за чрезмерную, с их точки зрения, верность русскому царю.

Несмотря на то, что рабби Мендл был погружён в духовные миры, несчастья еврейского народа приносили ему огромную боль. Будучи человеком правды рабби Мендл не находил успокоения в словах утешения, которые всегда произносятся в таких случаях. И вот пришло время недельной главы из Торы, которая называется "Толдот", в которой рассказывается о гневе Эсава на своего брата Якова.

Шабатняя ночь в бейт-мидраше. Хасиды все напряжённые, сидят возле стола, ходят по бейт-мидрашу, стоят возле столбов. Время приближается к полночи. Вдруг дверь комнаты рабби Мендла с шумом открывается и на пороге появляется рабби, грозный и пугающий, как будто несущийся на крыльях бури. Он быстрыми шагами подходит к главе стола. По его горящему лицу видно, что он возбуждён до предела. Было видно невооружённым глазом, что его душа достигла самого высокого уровня.

Мёртвая тишина воцарилась в бейт-мидраше. Стало так тихо, что было слышно как горят, оплавляясь, свечи, как шумит ветер за окном в ночной тьме. Рабби посмотрел пронизывающим взглядом на бокал для кидуша и на шабатние свечи. Было видно, что внутри него идёт страшная борьба, борьба между величием и возвышенностью Бесконечностью и бездной действительности. Его мысли блуждали где-то в высших мирах.

Казалось, что все замученные евреи всех времён встали из своих могил и ворвались в бейт-мидраш Коцка, как будто все жертвы еврейского народа собрались здесь. Рабби Мендл будто слышал их шаги, когда они поднимались на плаху, будто слышал их предсмертное "Шма Исраэль", которое рвалось из их уст во время сожжений на кострах в Толедо и Кордове, пение "Алейну Лешабеах" идущих на смерть в Вермизе и Шпеере, крик евреев Немирова и Тульчина. Рабби Мендл слышал как каждая еврейская община, пострадавшая от резни, погромов и притеснений кричала:

-Почему?! За что?!

Рабби взял левой рукой бокал, полный вина и поставил его на ладонь своей правой руки.

Его рука дрожит, эта дрожь сердца распространяется на всё тело. Вдруг рабби поставил бокал на стол. Напряжение в сердцах хасидов нарастает. Рабби погружён в свои мысли, его глаза закрыты, и в этот момент его горе, которое накапливалось в его сердце, выплеснулось и с его уст сорвался крик:

-Я требую суда! Я требую справедливости! Разве недостаточно?! Сколько слёз, сколько еврейской крови уже пролилось из-за трёх слезинок, которые выдавил из себя Эсав, после того, как Яков забрал у него благословение!

Хасиды, стоявшие вокруг стола испугались силы гнева рабби Мендла. Сердца забились ещё быстрее, а колени затряслись. Рабби открыл глаза, вскинул свои брови, всмотрелся в лица хасидов и увидел как они дрожат от страха. Те, самые лучшие из его учеников, на которых он полагался - испугались не меньше других. Буря приблизилась к своему апогею и рабби Мендл взревел:

-Чего вы боитесь? Вы вруны, лицемеры! Идите ко всем чертям! Оставьте душу мою!

Силы рабби иссякли и он бессильно повалился на стул, не удержался и упал возле него. Он был в глубоком обмороке. Хасиды перенесли его в комнату. Эта комната была темна, так в ней не зажгли свет до начала шабата. Ученики побежали за врачом, а пока они уложили рабби Мендла на кровать.

Чтобы облегчить состояние они сняли с него пояс, одежду. Его близкие - знатоки Торы, великие люди его поколения, почувствовали что существует опасность для его жизни. Поэтому они разрешили принести саечку из бейт-мидраша в комнату где лежал рабби Мендл. Спасение жизни важнее, чем соблюдение шабата.

Рабби - а не ангел

Рабби Мардехай Йосеф был оттеснён в угол бейт-мидраша. У него тоже в сердце бушует буря, у него тоже возбуждение достигло наивысшей точки. Он видит ошеломлённых, ватных от страха хасидов. Они потрясены силой гнева рабби Мендла, обрушившегося на них. С дрожью в коленях они жмутся по углам бейт-мидраша, прячутся под столами, некоторые из них в панике бегут прочь, прыгают в окна.

Лицо рабби Мардехая Йосефа бледнеет и он кричит:

-Нет! Народ Израиля свят! Тот, кто клевещет на народ Израиля пусть идёт прочь! Пусть он идёт искать ангелов. Рабби поднялся на уровень ангела, а ангелов у Творца предостаточно и без него. Нам нужны люди, которые бы повели общину...

В следующий шабат, недельная глава "Ваеца", рабби Мардехай Йосеф сидел во главе стола в одном из постоялых дворов Коцка, окружённый своими хасидами. Он понимал какая душевная буря бушует у каждого из них. Он сказал:

-"И вышел Яков из Беер-Шевы, и пошёл в Харан". Во время ухода из дома отца, по пути к Лавану, Яков переполнился грустью. Он считал себя ниже своего отца и деда. Те всегда занимались только духовными делами, а он вынужден заниматься мелкими приземлёнными проблемами, пасти там, в Харане скот у Лавана Арамейца, заботиться о пропитании себя и своей семьи... Но когда Яков был ещё дома у Лавана он понял, что даже когда занимаешься материальными делами всё равно можно служить Творцу. Потому что Творец находится повсюду...

Бунт рабби Мардехая Йосефа ещё не приобрёл открытой формы. во время болезни рабби Мендла он даже был среди тех немногих, для которых дверь в комнату рабби была открыта. Но старые хасиды, много пробывшие в Коцке поняли истинные намерения рабби Мардехая Йосефа и отвернулись от него.

Прошла зима, прошло лето. Только осенью 1840 года рабби Мендл выздоровел. Ещё во время болезни ему стало известно о поведении его ученика и о том, что он говорил тем, кто был готов его слушать. Рабби Мендл хотел показать, что их дороги разошлись и он заявил об этом открыто.

Было принято, что каждый год в праздник Симхат-Тора рабби Мардехаю Йосефу предоставлялась честь сделать "акафа шель Йосеф а-Цадик" - пройти со свитком Торы вокруг бимы, такой чести удостаивались лишь избранные.

В праздник Симхат-Тора в этом году ему это право предоставлено не было. "Акафа" была отдана другому. Рабби Мардехай Йосеф поймал полный гнева взгляд рабби Мендла и понял смысл произошедшего.

В тот же вечер рабби Мардехай Йосеф, вместе с преданными ему хасидами, покинул бейт-мидраш. На следующий день эта группа ушла в лес и там они сделали акафот отдельно.

После окончания шабата "Берейшит", после полуночи рабби Мардехай Йосеф и его хасиды сели на телеги и двинулись по дороге, ведущей из Коцка в Томашов, чтобы создать там новое хасидское течение. Раскол произошёл.

На следующий день, в воскресенье, гробовая тишина царила в Коцке, тишина после бури. Немногие остались в нём. Только сильные духом и преданнейшие из преданнейших, во главе с гаоном, рабби Ицхаком Меиром. Тем не менее, преданные ученики, оставшиеся в Коцке сохранили ТЕПЛОТУ по отношению к их великому товарищу, оставившему их путь.

Рабби Ицхак Меир сказал:

-Принято считать, что, "тот кто связан с чистым - тот чист". Спрашивается, достаточно ли обычному человеку, который не прикладывал усилий связаться с человеком, который все свои силы, всю свою жизнь отдаёт служению Творцу, духовной работе, для того чтобы самому стать чистым? Иногда важнее понять величие чистого человека и привязаться к нему, чем самому быть чистым. Найти в себе силы не быть высокомерным и понимать, что тот, другой выше меня, а я только "прилепляюсь" к нему, тогда я смогу получать его чистые духовные свойства, желание отдавать, альтруизм.

Эту тайну не понял Корах во время своего спора с Моше Рабейну. Корах до своего бунта против Моше не был обычным человеком. Он был одним из самых уважаемых руководителей народа Израиля, обладал большим острым умом, имел духовное постижение. Он был праведником. Всё вроде было у него хорошо. Он не знал только одного - тайну привязанности к более великому, тайну принижения, отмены себя по отношению к нему.

Местом Кораха в передвижном Храме был духан (возвышение), а место Аарона было во внутреннем зале. Когда Корах поднимался на духан, он получал большое духовное постижение. Что сказал себе Корах? Он сказал: "Если я буду стоять во внутреннем зале, в Святая Святых, я получу ещё большее постижение Творца". Однако, Корах несмотря на свою прозорливость не видел, что это всё связано.

Всё его постижение на духане зависело от Аарона, стоявшего внутри, в Святая Святых. Первосвященник, стоящий в Святая Святых излучает свет для него. Корах не знал тайны подчинения высшему, потому что он был эгоистом. Когда он оборвал нить, связывавшую его с Моше и Аароном, он потерял всё своё духовное постижение.

Рабби Ицхак, Ребе из Верки, чей путь отличался от пути рабби Мендла, тем не менее тоже выразил свою досаду по поводу раскола, вызванного рабби Мардехаем Йосефом. Он поспешил в Томашов и там уединился с рабби Мардехаем Йосефом, выразив ему своё недовольство. До нас дошло содержание разговора между ними:

-Мардехай Йосеф, почему ты ушёл от нашего рава? - спросил рабби Ицхак.

-Творец приказал мне быть руководителем общины, - ответил тот.

Рабби Ицхак, который никогда не злился, гневно сказал:

-Ты должен был быть осторожным, как пророк Шмуэль. несмотря на то, что Шмуэль слышал голос с Небес, приказывающий ему стать пророком, он не стал руководителем общины, пока не получил разрешения от своего рава - старого священника. Ты должен был получить разрешение.

Рабби Лейбеле Эйгер, один из самых благородных и скромных людей, присоединившихся к рабби Мендлу, так сказал о расколе в Коцке:

-Тот, кто считает, что знает причину, по которой произошёл раскол - тот ошибается.

После того, как многие из людей, преданных рабби Мендлу, ставили его, туча скрыла огненный столп. Рабби Мендл скрылся за дверью своей комнаты, закрыл её на засов - на всю оставшуюся земную жизнь...

* * *

[1]  [2]  <<